Ничего личного. Книга 8. Часть 1. Учитель по завещанию - [8]

У Мартинеса было двое детей: Валери и Гилберт. Последний в возрасте тридцати двух лет женился на Луизе Альварес, у них родилось двое детей, Бьянка и Бартоло. Амадео припомнил, что отец как-то знакомил его с Марией Альварес, пожилой дамой, у которой, тем не менее, отбою не было от ухажеров. К моменту знакомства она только-только похоронила третьего мужа. Луиза была ее единственной дочерью, и, судя по досье, унаследовала взрывной характер матери — в семейной жизни у супругов все шло совсем не гладко и четырежды доходило до развода. Впрочем, заявления так и не доходили до рассмотрения судом.

Амадео открыл следующий документ.

Бартоло. Двадцать шесть лет, но выглядит на тридцать с лишним. Всему виной алкоголь — еще подростком он крепко подсел на пиво, а затем и на напитки покрепче. Родители пытались держать его в узде, но с их смертью он окончательно слетел с катушек. Он уже был совершеннолетним, и даже дедушка не мог запретить ему прикладываться к горячительному. Он с грехом пополам окончил университет, но нигде не работал, перебиваясь мелочевкой, выигранной на тотализаторах. В чем Бартоло и был талантлив, так это в ставках. Правда, он был и труслив — никогда не рисковал крупными суммами.

Бьянка. Ей было двадцать девять, и она недавно развелась с мужем, ободрав его, как липку. Он владел известной компанией по производству наручных часов, и ей удалось отобрать больше половины бизнеса плюс особняк во Франции и частный самолет. Дамочка не пропадет, присвистнул Амадео. Что опять же возвращало его к проблеме с 'Гандикапом'. Она не успокоится, пока не заполучит компанию в безграничное владение.

Дочь Мартинеса Валери вышла замуж за француза Доминика Бенуа, с которым познакомилась на кинофестивале. Он и его младший брат Реми открыли адвокатскую контору, которая быстро стала успешной. К ним обращались самые влиятельные люди, но зазнаваться братья себе не давали. Валери покорила простота Доминика, его честность и прямота. Поначалу будущий зять не произвел впечатления на Бернарда Мартинеса, но после того, как Доминик помог ему решить одну небольшую, но сложную проблему, тот дал добро на свадьбу.

Их первенец, Даниэль Бенуа, сейчас учился управлению бизнесом в университете, где Амадео однажды читал лекцию. Он хотел учиться во Франции, но трагедия, случившаяся с родителями, перечеркнула планы. Мартинес поселил внуков у себя, всех, кроме Бьянки и Бартоло, которые были достаточно взрослыми, чтобы жить отдельно.

Катрин Бенуа, пятнадцать лет. Та самая девочка, что рыдала у могилы в необъятный платок. И двойняшки Люк и Лилиан, обоим по девять лет. Дети, оставшиеся без родителей и теперь без любимого дедушки.

На плечи Даниэля как старшего в их семье теперь легла непомерная ответственность. Надеяться на помощь Бьянки и Бартоло не стоило, особенно после чтения завещания. Парень мог рассчитывать только на себя. И это в девятнадцать лет!

Он еще не знал, сколько проблем свалится на него в ближайшие недели. Но если Амадео согласится ему помочь, их станет еще больше. Он разрывался между желанием закрыть документ и никогда больше не открывать и стремлением помочь мальчишке. Провести его по этой кишащей акулами акватории и вывести к безопасному берегу.

— Своей головной боли тебе, видимо, не хватает, — сказал он, обращаясь к портрету. Его собственные губы, тщательно выписанные Диего Торресом, хитро улыбались.

Бартоло только-только приготовил себе великолепный коктейль из виски и льда (первый за этот вечер, но далеко не последний), когда в дверь позвонили.

Раскатистый 'динь-дон' разнесся по всей квартире, не оставляя и шанса, что хозяин его не услышит. Несколько лет назад дедушка не смог ни дозвониться, ни достучаться до внука, когда тот спал после очередной попойки. Дверь пришлось ломать, Бартоло — волочь в ледяную ванну, а позже по распоряжению Мартинеса в квартире установили чрезмерно громкий звонок.

Разочарованно отставив бокал, Бартоло отпер дверь.

Не спрашивая разрешения, Бьянка ворвалась в квартиру, как фурия. На светлом пальто осели капли растаявшего снега, макияж слегка размазался, а волосы, обычно пребывавшие в идеальной укладке, растрепались.

— Смени лак для волос, — посоветовал ей Бартоло, но та пропустила наставление мимо ушей. А жаль, отличная же шутка!

— Что будем делать? — с места в карьер начала она.

— Ты о чем? — Бартоло потянулся к оставленному бокалу, но Бьянка неожиданно ловким движением схватила его первой и осушила до дна. Треснула о столик так, что по ножке пошла трещина, кубики льда, не успевшие растаять, жалобно звякнули.

— Прекрати бить посуду, — проворчал Бартоло, с неудовольствием отметив, что придется наведаться в магазин за еще одной бутылкой. — Сказала бы, я бы тебе отдельно налил, ты же не любишь лед. И виски, между прочим, тоже.

Бьянка стянула плащ, бросила его в кресло и принялась расхаживать из угла в угол, как кошка, упустившая мышь.

— Я спросила, что мы будем делать. С Даниэлем. И с Солитарио. Или ты глухой? Они отберут нашу компанию, а мы будем сидеть и смотреть?