Ничего кроме правды. Нюрнбергский процесс. Воспоминания переводчика - [10]

Наши секретные агенты в Нюрнберге были, как правило, в чинах и погонах или же без погон и без определенных занятий. Правда, иногда им приходилось, большей частью для отвода глаз, выполнять задания, связанные с Международным процессом. Однако их основная работа заключалась в слежке за всеми и за каждым в отдельности в целях «разоблачения преступной связи советского гражданина с иностранной разведкой». Доклады начальству о каких-либо высказываниях и действиях антисоветского характера они должны были писать регулярно. Поэтому, если таковых высказываний и действий не было, их следовало выдумывать. Как говорится, «ни дня без строчки». Служба соглядатаев должна была работать бесперебойно.

Надежными помощниками профессиональных секретных агентов были добровольные осведомители — наши коллеги. Дружная совместная работа не мешала некоторым из нас строчить доносы на своих товарищей, вызывавших у них чувство зависти или неприязни.

Современному человеку не надо доказывать, что такие службы, а следовательно, и работники необходимы любому цивилизованному государству, если оно хочет обеспечить свою безопасность. Это понятно всякому. Трагедия гражданина тоталитарного государства заключается в том, что как бы он ни был чист и безгрешен перед Родиной, его могут заподозрить и обвинить в совершении любых самых тяжких политических преступлений, арестовывать, унижать, допрашивать, пытать, заключать в тюрьмы и концентрационные лагеря и, наконец, убивать. Но и этого мало. Опасность грозит и его семье, его родственникам и даже знакомым. Мне ли было этого не знать!

Нашим внукам, возможно, такого уже не понять. Они обычно скептически относятся к рассказам стариков о социализме и нацизме, да и иные старики, благополучно прожившие свою жизнь во времена диктаторов, проявляют удивительную склонность к идеализации минувшего. А впрочем, чему удивляться, если подобный почитатель в прошлом получал из государственной кормушки больше чем достаточно, да к тому же мог давать волю своим низменным страстям и инстинктам? Такому уже ничего не докажешь.

Но вы, наши внуки, должны это знать. И вы вправе задать нам вопрос, где искать доказательства, с одной стороны, величайших жестокости, алчности, лживости и глупости человека в условиях тирании и, с другой стороны, его страданий, мужества и благородства? Я отвечу. Таким огромным и неопровержимым доказательством является Нюрнбергский процесс. Вслушайтесь, как мы, в ход судебного разбирательства, сравните, сопоставьте, и вы увидите, что многое, если не почти всё, звучавшее на процессе относится к любому из тоталитарных государств. Как бы они себя ни называли: нацистскими, фашистскими или «социалистическими», — они подобны близнецам-братьям.

Отдаю себе отчет, что последнее утверждение, да еще высказанное столь безапелляционно, вызовет решительный протест фанатичных сторонников большевизма, с удивительным упорством разглагольствующих о «выдающихся достижениях» и «великих завоеваниях» народов под мудрым руководством любимого вождя. Кто дал право какой-то девчонке, бывшей тогда всего лишь переводчиком на Нюрнбергском процессе, сделать такой возмутительный вывод о кровном родстве столь различных государств и пятьдесят лет спустя, вопреки здравому смыслу, настаивать на правомерности этого вывода? Іде доказательства такого кровного родства? Разве не идет речь в случае гитлеровского рейха о тягчайших преступлениях, а в случае СССР — всего лишь о трагических ошибках и отдельных злоупотреблениях? Нет, нет и еще раз нет!

Все различия меркнут перед сходством режимов, агрессивных и жестоких, пользовавшихся схожими, а нередко и одинаковыми методами тотального оглупления, морального унижения и физической ликвидации своих подданных и иностранных граждан. А ведь речь шла о миллионах человеческих жизней!

Итак, на два законных вопроса негодующих советских партийцев и немецких «партайгеноссен» (партийных товарищей): «Кто дал право?» и «Где доказательства?» — я обязана и могу дать ответ. Права назвать близнецами СССР и нацистскую Германию мне никто не давал. Это право можно дать только себе самой. И на этих страницах я впервые решилась писать только правду, а это значит рассказать о том, что было мною выстрадано на скамье переводчиков в Нюрнберге.

Признаюсь, что принять такое решение было нелегко. Мешал страх, с детства овладевший мной и до сих пор, на восьмом десятке дающий о себе знать, когда я думаю о пережитом или когда слышу поздним вечером громкий настойчивый стук в дверь. В этот момент мозг автоматически выдает леденящий душу сигнал: «За мной пришли!».

Что же касается второго вопроса или, точнее, требования представить доказательства близкого родства двух диктатур, то я безоговорочно принимаю его и в моих воспоминаниях буду по мере сил приводить эти доказательства. В двух словах и на одном примере такого не сделать, но пусть это будет одной из важных задач моей работы.

Нюрнберг научил меня ценить силу подлинных доказательств, заставлявших замолкать нацистских преступников. Именно доказанность преступных деяний не только делает Нюрнбергский процесс значительным событием для Истории, но и позволяет использовать материал процесса как ценнейшее свидетельство преступного характера и античеловечности как третьего рейха, так и других тоталитарных государств.