Ни бог, ни царь и не герой - [5]

Больше месяца мастер провалялся в больнице. Администрация пыталась найти виновника, допрашивала рабочих, но ничего не добилась, хотя кое-кто догадывался, чья это работа. Все говорили, что кирпич, мол, упал на мастера сам. Тем и кончилось.

Это было мое первое «партизанское выступление». Оно сошло мне с рук, но потом здорово досталось от товарищей по кружку — все они были ярыми противниками индивидуального террора.

…Навсегда врезался в мою память день 31 декабря 1904 года.

Едва пробило одиннадцать вечера, я, умытый, причесанный, в аккуратно прокатанной рубахе и начищенных сапогах, звонил в квартиру доктора.

Встретил меня сам хозяин. Подождал, пока я, стряхнув снег с сапог, разделся, и, обняв меня за плечи, ввел в комнату, откуда доносился веселый шум, аккорды гитары, громкие голоса. Некоторые из гостей-рабочих были даже в брюках навыпуск, в стоячих воротничках и при галстуках. Они ничем не отличались от инженеров Малоземова и Бострема.

Доктор усадил меня за круглый столик, дал в руки свежий номер «Нивы». Я увлекся и не заметил, что хозяин вышел, позвав с собою нескольких гостей; в комнате стало меньше народу, хотя и не сделалось тише. Меня окликнул инженер Малоземов:

— Ваня, пойдем-ка, тебя доктор зовет.

Когда мы вошли в кабинет Модестова, все сидевшие там внимательно слушали, что им говорил доктор. Мне показалось, что речь идет обо мне.

— Садись, Иван, — сказал Модестов. — Сегодня мы решили поговорить с тобою об очень важном деле — самом важном для всех сознательных рабочих. Ты уже несколько месяцев помогаешь нам. Все это время ты вел себя хорошо, выполнял все поручения, язык держал за зубами. Пришло время для тебя окончательно решить: хочешь ли ты всю свою жизнь отдать нашему делу? Подумай как следует. Ты молод, тебе хочется погулять, повеселиться, а тут ты не сможешь распоряжаться собой, ты весь, вся твоя жизнь будут принадлежать революции. Ты знаешь, как наша борьба опасна, — тебе всегда будет грозить тюрьма, ссылка, каторга, а то и смерть. Ты не побоишься? Выдержишь?

На меня смотрели несколько пар внимательных, серьезных, но в то же время таких ласковых, дружеских глаз. Товарищи! Это мои товарищи! Я не чувствовал смущения, неловкости. Эти люди, которых я так уважал и любил, оказывали мне доверие. Подумать?! Я и так уже много передумал, многое узнал и понял с того дня, как Вася Чевардин впервые свел меня с доктором Модестовым.

— Я и сам хотел поговорить с вами об этом, — сказал я. — Я согласен.

— Мы и не ждали от тебя иного ответа. — Доктор встал и протянул мне руку. Я ощутил крепкое пожатие. — Мы на тебя надеемся, Иван. Знай, с сегодняшнего дня ты не просто рабочий парень Иван Мызгин. Ты член нашей партии — Российской социал-демократической рабочей партии, великой партии, которая приведет российский рабочий народ к счастливой жизни. Ну вот… Получишь книжечку — партийный билет. Спрячь ее хорошенько. Будешь Феде Сулимову платить членские взносы. Понял?

— Нашего полку прибыло! — сказал кто-то.

Все вскочили со своих мест. Меня поздравляли, обнимали, целовали. Все это были солидные рабочие, старше меня на десять-двадцать лет, но я уже не чувствовал этой разницы. У меня на душе было радостно и в то же время немного грустно — никогда в семье я не испытывал такого теплого отеческого отношения. Я впервые ясно понял, что это и есть моя настоящая семья — партия, товарищи по борьбе.

…Время подходило к двенадцати. Мы вышли в большой зал, где был накрыт длинный стол, и присоединились к остальным. Зазвенели рюмки, и Модестов под удары больших часов пожелал всем нам счастливого нового тысяча девятьсот пятого года, успеха в борьбе.

— Вперед, — закончил он, — к грядущей заре свободы всего трудящегося человечества!

А потом все запели. В тот день я впервые услышал «Варшавянку», «Смело, товарищи, в ногу», «Марсельезу». Меня навсегда покорила могучая мелодия и суровые, мужественные слова «Интернационала»…

Так, более пятидесяти лет тому назад я вступил в великий союз единомышленников, бойцов за победу социализма. Это был первый праздник в моей жизни.

РОЖДЕНИЕ БОЕВОЙ ДРУЖИНЫ

Боевые дружины первой русской революции Владимир Ильич Ленин назвал «отрядами революционной армии».

У нас на Южном Урале большевистские боевые организации стали возникать осенью 1905 года. Их вызвал к жизни широкий разлив массового рабочего движения. Наиболее активная часть партийных рабочих сплачивалась для охраны массовых митингов, собраний, сходок от полиции и войска, от поддерживаемых властями черносотенных объединений. Так родилась своеобразная партийная милиция. Например, в столице Южного Урала, Уфе, к октябрю 1905 года численность милиции доходила до трехсот пятидесяти человек. Но это еще была не совсем оформленная сила — не было ни военного обучения, ни разработанных принципов организации, да и вооружались члены милиции кто как мог.

Именно из рядов партийной милиции в конце пятого года начали выделяться наиболее решительные, испытанные и смелые люди, главным образом молодежь, из которых и формировались группы, чьим единственным назначением стала боевая деятельность. Так складывались боевые дружины. На их оформление большое влияние оказало успешное сопротивление рабочих под руководством Ивана Якутова, Ивана и Михаила Кадомцевых войскам, пытавшимся разогнать митинг в Уфимских железнодорожных мастерских. А какой энтузиазм родил в сердцах молодых боевиков победоносный бой, что дали погромщикам екатеринбургские дружины, которыми командовал двадцатилетний Яков Михайлович Свердлов!