Ни бог, ни царь и не герой - [7]

Дружинники обучали других членов партии и примыкающих к партии вполне надежных рабочих.

В 1906 году боевые организации охватили весь Южный и Средний Урал. Когда на II Уральской областной партийной конференции, проходившей в феврале 1906 года под руководством Я. М. Свердлова, встал вопрос об отношении к боевым организациям, делегаты приняли резолюцию, которая рассматривала «Боевые организации народного вооружения» (БОНВ) как основу будущей повстанческой армии. Конференция поставила Ивана Кадомцева во главе боевых организаций всего Урала, а Эразма Кадомцева назначила начальником всеуральского штаба. «Назару» областной комитет РСДРП поручил наблюдать за боевыми организациями и связывать их работу, протекавшую в особой тайне, с партийными комитетами.

Боевые организации Урала находились в прямой связи с ЦК партии, с его Боевым центром. Ни одно важное мероприятие на Урале не совершалось без ведома В. И. Ленина и его помощника по военно-боевой работе партии — Ивана Адамовича Саммера.

…В лесах Южного Урала дружинники тренировались в стрельбе, в метании бомб. Они овладевали началами тактики, искусством партизанских и уличных боев, приемами джиу-джитсу, навыками строгой конспирации. Одновременно лучшие партийные пропагандисты — Арцыбушев, Черепанов, Накоряков, Галанов — вели с боевиками политические занятия. Партия неустанно заботилась о том, чтобы боевики — по преимуществу молодежь, недавно вступившая на путь революционной борьбы и не очень грамотная политически, — не обособлялись от партии, не возомнили себя решающей силой рабочего движения. А такая опасность существовала реально.

Ведь боевики в своей деятельности вынуждены были строжайше конспирироваться. Это как бы замыкало их в узкие рамки дружины и боевой работы. Дружинников почти не привлекали к работе общепартийной, и они привыкали к своему «особому» положению. Вот почему партия требовала, чтобы боевые дружины действовали под руководством и контролем партийных организаций, чтобы боевики всегда чувствовали себя прежде всего членами партии, поставленными партией на этот участок борьбы.

Наши боевые операции — нападения на полицейских, экспроприации, изготовление оружия — всегда подчинялись целям и задачам партии, они не должны были становиться самоцелью.

Объединяющим и инструкторским центром южноуральских боевых дружин была самая сильная, обладавшая наиболее опытными руководителями и материальными средствами Уфимская дружина. Это ее выдающееся положение укрепилось особенно после того, как уфимские боевики совершили изумительные по дерзости и отваге акты: остановив близ разъезда Воронки поезд, экспроприировали ценности из почтового вагона, а через месяц устроили налет на поезд около станции Дема, забрав огромную по тем временам сумму — около двухсот пятидесяти тысяч рублей, которые государственный банк направлял в свои сибирские отделения. «Эксы» были блестяще организованы Иваном и Михаилом Кадомцевыми, боевики не понесли никаких потерь. Полиция безуспешно искала виновных.

На эти деньги было закуплено за границей много оружия. Большая часть средств была передана через И. А. Саммера Центральному Комитету РСДРП на расходы по созыву Лондонского съезда и I конференции военно-боевых организаций в Таммерфорсе. «Экс» в Деме позволил создать инструкторские школы, в том числе школы бомбистов в Киеве и Львове, печатать общепартийную и военно-боевую литературу.

Боевые дружины продолжали охранять митинги, собрания, демонстрации. Это помогало дружинникам ощущать свою неразрывную, кровную связь с партийными организациями, со всем рабочим классом. Полиция побаивалась вступать в открытые столкновения с дружинниками, и это создало относительную свободу массовых рабочих выступлений на южноуральских заводах.

Наша Симская боевая дружина возникла так.

Уфимский комитет партии прислал на наш завод Михаила Кадомцева. Совсем еще юноша, он был закаленным партийцем и опытным боевиком. Как и его старший брат Эразм, Михаил получил военное образование в кадетском корпусе. Спокойный и немногословный, он был человеком дела, большой личной храбрости, чудесного обаяния. Это был прирожденный командир, волевой и решительный — из того типа людей, которым приятно подчиняться.

Михаил Кадомцев поручил Мише Гузакову собрать нескольких ребят понадежней, из тех, кто показал себя при охране массовок.

Эта тайная сходка и положила начало боевой дружине. Михаил ознакомил нас с уставом. Мы избрали совет дружины — в него вошли Миша Гузаков, единогласно утвержденный начальником дружины, Валентин Теплов и я.

О Михаиле Гузакове необходимо сказать несколько подробнее. Это был незаурядный, выдающийся юноша. Сын помощника лесничего Василия Ивановича Гузакова, человека мыслящего и передового, Миша с раннего детства рос в революционной атмосфере под влиянием старшего брата Павла — убежденного социал-демократа, в свою очередь, воспитывая в таком же духе младшего братишку Петьку.

В 1905 году Михаил стал одним из вожаков симских рабочих. Он оказался блестящим агитатором и оратором. Когда Миша, высокий, стройный красавец с горящими энергией и страстью глазами, бросал в рабочую массу жгучие призывы к борьбе, — его слушали с восторгом и готовы были идти за ним на любое трудное дело. Врагов он умел едко высмеять, выставить в глупом виде, оружием сарказма разбить все их попытки подладиться к рабочим и потащить за собою. Однажды земский начальник и священник собрали рабочих в Симском народном доме. Целью этих реакционеров и мракобесов было создать в Симе отделение пресловутой черносотенной «Палаты Михаила Архангела». Поп и толстяк земский начальник все свое красноречие употребили на то, чтобы уговорить рабочих вступить в эту банду «истинно русских людей» — опору царского самодержавия и контрреволюции.