Незнакомец. Шелк и бархат - [8]

— Шестикратный.

— Шести? Ах, ты имеешь в виду Черный Склон. Ну, тоща конечно…

Она произнесла это таким странным тоном, что даже Юнас перестал быть самолетом, остановился и удивленно уставился на нее.

Она с трудом взяла себя в руки.

— О, какой прелестный ребенок! И какие глазищи!

— Юнас, иди сюда, — сказала я.

— Разве не жаль, — сказал папа, — что все строения так обветшали?

— Папа заботится только о пашне. Этот дом он более-менее поддерживает в приличном виде, потому что здесь он сам живет зимой, но ему совершенно наплевать, в каком состоянии находится все остальное. К тому же, я думаю, что он потерял всякое желание этим заниматься с тех пор как…

— Извините, — сказала Агнес и поднялась так резко, что браслеты зазвенели, — нам пора идти дальше. Приятно было познакомиться. До свидания.

Они уже успели отойти довольно далеко, когда Лаге вдруг хлопнул себя по лбу и засунул руку в карман своей куртки.

— Боже, чуть не забыл отдать вам письмо. Вот оно. Извините, если оно слегка помялось у меня в кармане. Ну, всего хорошего.

Письмо было адресовано мне. Я узнала почерк Эйнара, и поскольку я сразу поняла, что он не стал бы утруждать Ульссонов доставкой письма только для того, чтобы еще раз сообщить, что он любит меня, я разорвала конверт с неприятными предчувствиями.

Письмо было короткое и невеселое.

«Стокгольм, 19 июня

Милая Пак!

Я очень не хочу тебя расстраивать, но издательство настаивает, чтобы я сдал главу «XV век» до того, как типография закроется на период летних отпусков. Если бы я знал, что так получится, никогда не согласился бы помогать в работе над этой несчастной книгой. Но теперь уже поздно отказываться, я не могу подвести. Весь материал у меня уже фактически собран, так что если я плотно засяду и поработаю в выходные и всю следующую неделю, то к первому июля постараюсь закончить. И тогда у нас будет еще целый месяц, который мы сможем провести вместе.

Надеюсь, что Кристер защитит вас от всех возможных опасностей. И что он осторожен в отношении того, что он сам знает.

Кристина чувствовала себя неважно.

Собери семь разных цветов[4], и я обязательно тебе приснюсь.

Твой Эйе».

— Нет, это просто замечательно! — сказала Камилла, вернувшись из Эрвалла. — Кто предложил отпраздновать этот праздник в романтической маленькой деревеньке? Эйе и Кристер. И вот теперь мы сидим здесь, а они болтаются неизвестно где. Но если они думают, что мы будем сохнуть по ним, то они глубоко ошибаются. У нас есть виноградное вино, которое я предусмотрительно закупила в Лённстаде, в нашем распоряжении солнце, сирень и море полевых цветов, и с ними остались двое наших самых лучших и самых верных мужчин.

При этом она поцеловала Юнаса в лобик, а папу в щеку, и ни один из них, кажется, не был огорчен тем, что наша компания так неожиданно уменьшилась.

Вечером дождь снова барабанил в окно. Камилла перебралась в наш дом и устроилась на кровати Эйнара. Мы быстро заснули и сладко спали до тех пор, пока я вдруг не проснулась оттого, что кто-то позвал меня.

Юнас?

Я соскочила с кровати и стала ощупью пробираться в утреннем полусумраке в комнату сына.

Нет, малыш спал и мирно посапывал во сне, как пухленький розовый поросенок. И тут я снова услышала чей-то голос, едва различимый за шумом дождя. Этот звук доносился со второго этажа.

Я взлетела по лестнице и распахнула дверь в папину комнату. Он сидел на кровати и стонал от боли. Его седые волосы, казалось, светились в слабом утреннем свете.

— Пак, скорее, мое лекарство… это… это сердце…

Он задыхался. Я отыскала баночку с таблетками, и он положил в рот одну из них.

Я вспомнила его слова о том, как нелепо добровольно сменить удобства городской квартиры на романтику заброшенной деревеньки. Удобства городской квартиры — это означает, в том числе, что можно в любой момент снять трубку и вызвать врача. При мысли о том, какое расстояние отделяет нас от ближайшего сельского врача, меня прошиб холодный пот.

Я ничем не могла помочь папе. Я сидела у его кровати в полном бессилии, видела, как он мучается, и молилась про себя, чтобы таблетка поскорее подействовала.

Незнакомец

Наконец он откинулся на подушки и прошептал:

— Теперь вроде полегчало. Так было больно, как будто в сердце воткнули нож, а потом боль пошла дальше в руку. Слава богу, теперь уже все прошло.

Вскоре он заснул, а я сидела рядом на скрипучем стуле, завернувшись в одеяло, пока голос Юнаса из комнаты на первом этаже не возвестил о начале нового дня.

Несколько часов спустя папа тоже поднялся с постели, невзирая на мои протесты.

— Мне уже намного лучше, — упрямо повторял он.

Однако я тоже унаследовала от него изрядную долю упрямства, и на этот раз я решила не сдаваться.

— Я отведу тебя в Скуга к доктору Северину, которого ты хорошо знаешь. Я хочу, чтобы он осмотрел тебя. И потом, мы сможем заодно навестить Кристину.

— Даниэль Северин, — проворчал папа, — не может дать мне более сильного лекарства чем то, которое у меня уже есть. И если у Кристины до сих пор температура, то Юнасу лучше с ней не встречаться.

— Юханнес, дорогой, ты все совершенно неправильно понял, — воскликнула Кам, мягко и ласково глядя на него. — Главное не в том, чтобы какой-то человек в белом халате сделал что-то с твоим бедным сердечком, главное, чтобы этот белый халат успокоил нашу дорогую Пак. А Юнас вовсе не подвергнется опасности заразиться всякими мерзкими вирусами — мы с ним останемся здесь. Смотрите-ка, погода проясняется. Денек будет отличный. Я даже думаю, что мы можем прямо сейчас смастерить маленький-маленький зеленый шест