Незнакомец. Шелк и бархат - [7]

— О кей, о кей! Сейчас я окончательно проснусь, и мы обмозгуем эту ситуацию. Нам будет очень плохо без Кристера — и без его машины, черт возьми.

Это был неоспоримый факт. Эйе уже забрал один из наших автомобилей. Красный «мерседес» Кристера был теперь для нас единственной возможностью добраться до местной продуктовой лавки, телефона, почты, врача, парикмахерской, винного магазина и прочих благ цивилизации. Обсудив проблему за необычно ранним завтраком, мы пришли к следующему решению — Камилла отвезет Кристера в Эрвалла, а дальше он поедет на север поездом.

— В лучшем случае я вернусь сюда накануне праздника середины лета.

— Но ведь это уже послезавтра!

— Хм. Ну тогда в день праздника. Вы не должны беспокоиться. С вами останется Юханнес, и Эйе скоро вернется и…

— Почему ты говоришь, что мы не должны беспокоиться? — спросила я и почувствовала, что во мне вновь пробуждается уже почти забытый страх. — Ты что-то от вас скрываешь. Что-то, связанное с этой деревней.

— Пак, дорогая, ты болтаешь чепуху. Кстати, до сих лор мне ни разу не удавалось долго скрывать от тебя что бы то ни было. Будьте умницами, отдыхайте и не забывайте меня. Пока!

В середине дня из-за туч выглянуло солнце, но от этого они стали казаться еще более черными и грозными, чем раньше.

— Смотри-ка, Юнас, — сказал папа, — смотри как тучи торопятся успеть домой, пока не начался дождик.

— Толопятся, — сказал Юнас.

— Торопятся.

— Толопятся.

— Тррр! Как на самолете.

— Тррр!

— Вот так. Ведь можешь!

Последующие несколько часов я провела в обществе двухмоторного самолета. Этот звук, конечно, слегка действовал мне на нервы, но в общем и целом в доме царила розовая идиллия.

Однако если уж судьба решила испортить нам лето, ничто не могло его спасти.

Кто-то кашлянул в нескольких шагах от наших шезлонгов, мы посмотрели туда и убедились, что глухой лесной уголок, в которой мы сбежали от городской суматохи, вовсе не так уж глух и необитаем. Сперва наше уединение нарушил Бьёрн-Эрик, теперь появились еще двое — мужчина и женщина, которые вежливо представились и разговаривали с нами исключительно дружелюбно.

— Извините, что нарушаем ваш покой. — сказал мужчина. — Мы просто хотели познакомиться с новыми обитателями этих мест. Меня зовут Лаге Линдвалль, я родился здесь в Змеином Озере. Это моя жена, Агнес Линдвалль.

— Линдвалль? — переспросила я. — Так зовут человека, у которого мы сняли эти два домика, Наполеон Линдвалль.

— Да, — сказал Лаге, — это мой отец. А Агнес — дочь Ульссона из Плоского Холма. Разве не заметно?

По ней, пожалуй, было заметно. У нее были светлые глаза и широкий рот, как у отца, однако она была, тем не менее, довольно красивой. У нее были черные, коротко стриженные волосы и ровные белые зубы, резко очерченные, почти монгольские скулы. Мне не удалось заметить никакого сходства с братом.

Но еще сложнее было бы обнаружить сходство между маленьким сухощавым Наполеоном и этим рыжим светлокожим человеком, который по-домашнему уселся на ступенях нашего крыльца. При этом его брюки заметно натянулись на ляжках, поскольку Лаге Линдвалль был весьма полноват. Однако ему явно еще не было сорока.

Он производил впечатление человека сердечного и добродушного, кроме того, он вел себя очень спокойно, в отличие от жены, которая курила сигарету за сигаретой и разглядывала нас с нескрываемым любопытством.

— Сегодня у моего свекра день рождения, и мы собирались навестить его в Черном Склоне и поздравить. Хотя путь туда, конечно, не близкий. Вы бывали там, наверху?

Нет, мы там не бывали, и когда я взглянула на ее белые туфли, кремовый костюм и позвякивающие золотые браслеты на запястье, то невольно задалась вопросом, как она сможет добраться туда.

Лаге, словно прочитав мои мысли, покосился на свои кеды и потертую замшевую куртку и рассмеялся.

— Агнес всю жизнь разгуливала по этим лесам в нарядном платье и туфлях на каблуках. Когда я сам был помоложе, на меня это производило неизгладимое впечатление. Наверное, потому я и влюбился в нее. Помню, как-то раз…

— Госпоже Буре и профессору, вероятно, не очень интересно слушать твои воспоминания, — перебила она его с неожиданной резкостью.

Он умолк, и возникла неловкая пауза.

— Ваш отец, — любезно заговорил папа, — обладает совершенно сверхъестественной работоспособностью. Ведь он один починил и покрасил оба дома, и прибрался в них, и даже выскоблил полы.

— Да, он просто феноменальный человек, — кивнула Агнес. — Он умеет делать буквально все, за что не возьмется — все у него получается.

— Он просто вынужден был делать все сам, — сказал Лаге, его широкое веснушчатое лицо выражало гордость и нежность. — Моя матушка умерла, когда мне было всего восемь лет, а в таком изолированном месте домработницу, понятное дело, не наймешь. Наоборот, даже те, кто жил здесь, владел домами и землей, бросали все и уезжали в более обжитые места. Так что вскоре он остался один с лесом, со мной и всем хозяйством. Но он справился.

Агнес стряхнула табачную крошку с неестественно красной нижней губы.

— Да, — подтвердила она. — А затем он скупил один за другим все остальные дворы. Конечно, они достались ему за бесценок, но тем не менее. Так что теперь он пятикратный хозяин.