Незнакомец. Шелк и бархат - [78]

— Вот-вот, — добавила Ивонне с кислой улыбкой. — И одна из самых осведомленных…

— Она болтает, не закрывая рта, — сообщила Бие Кристеру Вику некоторое время спустя. — Слушать ее — просто балдеж! Можно стоять в дверях примерочной, тогда никто из них нас не заметит.

Кристер самым бесстыдным образом дал вовлечь себя в бесплатное развлечение Бие. Это и впрямь было безопасно, поскольку и Аста Арман, и Пирет сидели спиной к примерочной, причем последняя так глубоко погрузилась в бархатное кресло, что ее и вовсе не было видно. Ее образ сложился для него из бурно жестикулирующей правой руки, украшенной звенящими золотыми браслетами, и высокого металлически звенящего голоса. Она действительно говорила беспрерывно с той только особенностью, что пока манекенщица находилась перед ними посреди салона, она комментировала свои беглые зарисовки моделей; когда же Ивонне Карстен выходила за дверь, чтобы переодеться, это немедленно вызывало резкую смену темы в монологе.

— Ага, камвольная пряжа с мохером. Неплохое сочетание — гладкая красная юбка и пиджак в красную клетку. Отличный фасон — пояс, мягко стягивающий по талии, пиджак тоже свободный, но на десяток сантиметров длиннее. Твоя идея или Жака?

— Идея моя, — ответила Аста. — Жак теперь не так много рисует для меня.

Ивонне со скучным выражением лица повернулась, отставила стройную ножку, отчего узкая юбка натянулась на бедрах, подняла одну руку и выплыла из комнаты.

— Говорят, они крепко повздорили, Жак и эта твоя черноволосая красотка. И кто мог ожидать, что он бросит ее? Она просто украшение любого вечера, любой премьеры, на которых он так охотно появляется. И она отнюдь не глупа, так говорил во всяком случае, Фольке Фростелль, когда был жив.

— Фольке? Но ведь с тех пор прошло уже девять лет. Ивонне была тогда еще совсем ребенком.

— Ну знаешь, Фольке Фростелль был человеком мудрым и никого не хвалил просто так. Ага, а это у нас что? Модель «Валдинн». Зеленый крепдешин… Очень милое платье с завязывающимся поясом и слегка задрапированным вырезом — на фотографии оно будет смотреться великолепно и привлечет внимание наших читательниц.

Кристер употребил бы более эмоциональные эпитеты, чем «милое» — возможно, ему просто трудно было объективно оценить бутылочно-зеленое платье отдельно от той, на которой оно было надето, особенно после того, как огромные глаза Ивонне обнаружили его присутствие и все ее движения тут же почти рефлекторно стали более томными и чувственными. Только через несколько минут после ее исчезновения он смог снова сконцентрироваться на том, что говорила журналистка.

— Счастлив с Вероникой? Да-да, я допускаю, что он был с ней счастлив, пока все это продолжалось. Ведь он был на тридцать лет старше ее, так что ему оставалось только благодарить небеса и своего покойного отца за то, что он все-таки получил ее. Она была чудовищно избалована, но Фольке оказался ей не по зубам, ей не удалось вертеть им, как она хотела. Ко всему прочему, она была молоденькая, смазливая, веселая, и энергия била из нее ключом. Господи, а это что за черное нечто? Ах, это «Венеция», да-да. Честно говоря, оно мне не очень нравится. Этот корсаж в средневековом стиле выглядит несколько неуклюже. Тебе не кажется, что оно лучше смотрелось бы с коротким рукавом? Хотя, дорогая моя, есть тысячи женщин, у которых совсем другие вкусы, чем у меня. Спасибо, фрекен Карстен, достаточно… Да, как я уже сказала, он, наверное, был счастлив с ней, пока все это продолжалось.

— Почему ты так подчеркиваешь эти слова? Пирет, ради бога, что ты имеешь в виду?

— Ты помнишь, как умер Фольке Фростелль?

— Конечно, он утонул в озере Меларен. Это было тем невероятно жарким летом пятьдесят пятого года, они с Вероникой были в Мальме, и он ходил купаться, хотя врачи не рекомендовали ему этого делать. Его сердце не выдержало, и однажды Вероника нашла его мертвым в воде у купальных мостков.

— Вот именно!

— Его освидетельствовали два врача, — возмущенно продолжала Аста, — по требованию Вероники. Он умер именно от того, что не выдержало сердце. И ты не смеешь говорить, что… что это было своего рода убийство…

— Фи! Убийство — это такое ужасное слово. Я назвала бы это иначе — приблизить естественную смерть. Ты должна помнить, что не только я придерживалась такого мнения — об этой странной истории шептались еще тогда, девять лет назад, и слухи об этом ходят до сих пор. Но если, я повторяю, если она подбила Фольке проплыть более длинное расстояние, чем он мог выдержать, или если она толкнула его обратно в воду, когда он начал задыхаться, то теперь весь ее миллионный выигрыш уже сведен к нулю, потому что настал ее черед… О, да, если уж выбирать черный цвет, то он должен быть оформлен только так. Платье и плащ. Плащ из вышитого шелка, строгий покрой, узкий китайский воротник. «Вууду» — хорошее название. А платье, как оно выглядит? О, великолепно, его мы подадим, как гвоздь программы.

Аста Арман холодно молчала, но Пирет Густафссон тут же вернулась к прерванной теме.

— Нет, дорогая моя, согласись, что это более чем странно, что она была убита здесь, в твоем ателье! Она, наверное, договорилась с кем-то о встрече — это единственная причина, объясняющая, почему она оказалась здесь. Мужчина? Что за мужчины ходят здесь у тебя по вечерам и ночам? Жак — наш друг Жак? Знаешь, он подозрительно часто и настойчиво фигурировал в ее окружении в последнее время. Перед тем, как она и ее наивный супруг уехали заграницу, я видела…