Незнакомец. Шелк и бархат - [16]

— Кому и о чем?

— О том, что ты здесь. Она стала просто на себя непохожа… Я думаю… я думаю, что она…

Тут появилась Нина, уселась позади него и обхватила его за талию своими тонкими руками. Уже заводя мотор, он крикнул:

— Я думаю, что она скоро будет здесь.

— Кто? — вырвалось у меня.

Но лицо Эрланда в этот момент казалось холодной загадочной маской. Он быстро поднялся и проговорил:

— Я немного пройдусь, если ты не возражаешь.

Это было похоже на бегство, хотя скорее всего это был просто способ овладеть собой. В любом случае, мне одной пришлось встречать Агнес Линдвалль.

Она была в растрепанных чувствах — это заметно было и по красным пятнам у нее на щеках и шее, и по ее раздраженному тону.

— Хотела бы я посмотреть в глаза тому придурку, который перегородил всю дорогу своим огромным гадким «мерседесом». Уж во всяком случае до моста обычно можно доехать. Кажется, я ко всему прочему стерла себе ногу.

Она, не дожидаясь приглашения, плюхнулась в шезлонг и стала демонстративно потирать пятку. Если память не обманывала меня, то вся ее экипировка, от костюма джерси кремового цвета и многочисленных золотых браслетов и до белых туфель на невысоком сужающемся книзу каблучке, была в точности такая же, как в среду, когда она собиралась дойти до самого Черного Склона. Я ответила, без должного раскаяния в голосе:

— Я не настолько глупа, чтобы просто взять и бросить автомобиль среди леса. Но, может быть, госпожа Линдвалль сумеет поднять его из канавы?

Она закусила губу, почувствовав, что попала впросак, и выражение ее голубых глаз под черной челкой сразу же стало мягким и виноватым.

— Ах, я не знала, что эта ваша машина. У нее номер на букву Б…

— Это машина комиссара Вика. Он живет в Лидингё[9]. Кому, по-вашему, она еще могла принадлежать?

Это был нехороший вопрос. Красные пятна на ее шее стали еще заметнее.

— Я… да нет, я просто… просто меня так вывело из себя, что нельзя проехать.

Она достала из смятой пачки сигарету и поместила ее между полными, сильно подкрашенными губами, но внезапно сигарета упала на кремовую юбку.

Никто из нас не слышал шагов Эрланда по мягкой траве, и когда он протянул Агнес зажигалку, все преимущества были на его стороне. Он успел внутренне подготовиться к этой встрече — в отличие от нее. Он стоял в полный рост и смотрел на нее сверху вниз в прямом смысле этого слова, она полулежала в шезлонге, так что ей понадобилось несколько напряженных секунд, чтобы выкарабкаться из него.

Он был холоден, как лед, и, судя по всему, предоставил ей первую реплику. Когда она заговорила, голос ее звучал глухо и неуверенно.

— Ты! Ты опять здесь.

Он по-прежнему молчал, и она вынуждена была сказать еще что-нибудь.

— Эрланд! Чего… чего ты хочешь от нас?

— Мне кажется, ты возмущена, — констатировал он, и его голос звучал особенно сухо и сдержанно. — Почему?

Она была не просто возмущена, она была вне себя. Она не сводила глаз с его неподвижного холодного лица, с его седых волос, которые когда-то были черными, как ее собственные, и она выкрикнула так, что ее слова эхом отдались в стенах старых домов:

— Почему? Ты спрашиваешь меня, почему я… Эрланд, ты пугаешь меня. Что с тобой произошло?

— И ты спрашиваешь, что со мной произошло? Ты действительно хочешь получить обстоятельный ответ на этот вопрос?

— О нет, нет… Не смотри на меня так. Это не моя вина. Я не хотела. Я…

Если она почти кричала, то теперь откуда-то из-за угла низкого длинного сарая до нас донесся звериный рев.

— Агнес! Что ты здесь делаешь, черт подери?

По всей видимости, эмоции переполняли Лаге Линдвалля, который гнался вслед за женой от самого Плоского Холма. Он, как и она, преодолел, должно быть, последний наиболее крутой участок дороги пешком, и теперь пот ручьями струился по его грузному телу, а взмокшие рыжие волосы стали еще более курчавыми, чем обычно. Он грубо схватил Агнес за руку, что плохо вязалось с его флегматичной добродушной внешностью, но эта грубость явно была вызвана бешенством, страхом и элементарной ревностью.

Он обернулся к Эрланду и выпалил:

— И как у тебя только хватает наглости снова появляться здесь — здесь, где ты причинил столько горя? Вон отсюда, а не то…

— А не то что? — переспросил холодный твердый голос. — Ну, чем ты будешь мне угрожать? Это свободная страна, и я могу приходить и уходить, когда захочу. А в настоящий момент мне захотелось посетить места, которые мне в силу известных обстоятельств нелегко было забыть. Если тебе по тем или иным причинам неприятно мое существование, то ты вполне можешь держаться от меня подальше.

Должно быть, Лаге побледнел, потому что многочисленные веснушки еще ярче засияли на его лице.

— Да уж, мы оба будем держаться от тебя подальше, можешь быть уверен. Пошли, Агнес.

Она дала себя увести, не протестуя и не сказав больше ни слова. На деревню снова спустилась вечерняя тишина. Одурманивающе пахла сирень.

Лицо Эрланда было печальным и одновременно просветленным.

— Ага, — сказал он, — я начинаю думать, что эта поездка оказалась не напрасной. Ты можешь представить себе, что когда-то я безумно любил эту женщину?

— А она тебя. Да уж, об этом можно было догадаться.