Незнакомцы в поезде - [54]

— Ваш отец был прекрасным человеком. Жаль, что вы не узнали его получше.

— Я хорошо знал его, — ответил Бруно.

Тяжелый взгляд пятнистых карих глаз Джерарда остановился на Бруно.

— Я думаю, он знал вас лучше, чем вы его. Он оставил мне несколько писем, касающихся вас, вашего характера и его планов относительно вас.

— Он совсем не знал меня, — произнес Бруно и достал сигарету. — Я не знаю, зачем мы говорим об этом. Это не имеет отношения к делу, да и неприятно. — И Бруно сел со спокойным видом.

— Вы ведь ненавидели своего отца, я правильно говорю?

— Это он меня ненавидел.

— Он — нет. Вот в чем вы его не знали.

Рука Бруно соскользнула с подлокотника, раздался скрип потной кожи по лаку.

— Мы придем к чему-нибудь? Для чего вы меня держите здесь? Мать плохо себя чувствует, и я хочу пойти домой.

— Надеюсь, она скоро поправится, потому что я хочу задать ей несколько вопросов. Может быть, завтра.

Бруно чувствовал, что от шеи по обеим сторонам поднимается жар. Следующие несколько недель будут ужасными для его матери, и Джерард постарается организовать этот ужас по максимуму, потому что он был врагом им обоим. Бруно встал и бросил плащ на руку.

— Сейчас я хочу, чтобы вы подумали еще раз, — Джерард покачал пальцем в его сторону, словно Бруно продолжал сидеть в кресле, — и сказали мне, куда вы ездили и с кем виделись в четверг вечером. Вы расстались с компанией, где были ваша мать, мистер Темплтон и мистер Руссо, в 2.45 ночи со среды на четверг. Куда вы направились?

— В "Очаг", — выдохнул Бруно.

— Вы там видели кого-нибудь из знакомых?

— Никого, кроме тамошней кошки. Да и кого мне там знать?

— А потом куда направились? — спросил Джерард, делая записи в блокноте.

— К Кларку на Третью авеню.

— Там кого-нибудь видели?

— Конечно. Бармена.

— А тот говорит, что он не видел вас. — Джерард улыбнулся.

Бруно нахмурился. Полчаса назад Джерард об этом умолчал.

— Ну и что? Там было битком народу. Я, может, и бармена-то не видел.

— Все бармены там знают вас. Они сказали, что вас там не было. Кстати, народу там вовсе не было битком. Вы говорите про ночь со среды на четверг? Три или 3.30? Я стараюсь помочь вам вспомнить, Чарльз.

Бруно в отчаянии сжал губы.

— А может, я и не был у Кларка. Я обычно захожу туда выпить на сон грядущий, но, может быть, я и не заходил. Может, я пошел сразу домой, не знаю. Поинтересуйтесь у людей, которых мы с матерью пригласили попрощаться. Там было много народу, и мы болтали до утра пятницы.

— О, этим мы занимаемся. Но если говорить серьезно, Чарльз, — Джерард привалился к спинке кресла и положил ногу на ногу — ноги у него были короткие и толстые, — затем сосредоточился на раскуривании своей сигары, вы не стали бы уходить от матери и ее друзей, чтобы съесть гамбургер и прямиком лететь домой.

— А может быть, и стал бы. Может быть, это отрезвляет.

— Что-то у вас всё как-то расплывчато.

— Ну и что с того? Я имею право быть расплывчатым, раз я был пьян!

— Вопрос не в том, были вы у Кларка или нет. Вопрос в том, с кем вы могли случайно встретиться и рассказать, что уезжаете на следующий день в Мэн. Разве не странно, что ваш отец был убит именно в ночь после вашего отъезда?

— Я никого не видел. Проверьте всех, кого я знаю, опросите их.

— Вы долго бродили и вернулись домой в шестом часу.

— Кто это сказал, что я вернулся в шестом часу?

— Херберт. Это сказал мне вчера Херберт.

Бруно сделал глубокий вздох.

— А почему он не помнит всю субботу?

— Что ж, как я говорю, так работает память. Забыл — потом припомнил. И вы можете припомнить. Во всяком случае, я буду здесь. А сейчас вы можете идти, Чарльз. — И Джерард сделал небрежный жест.

Бруно задержался на несколько мгновений, словно желая что-то сказать, но не нашелся, и, уходя, попытался хлопнуть дверью, но движение воздуха не позволило ему этого сделать. Он прошел по ободранному и мрачному коридору детективной конторы, где еще громче раздавался стук пишущей машинки. И весь его допрос тоже фиксировался старательной машинисткой. "Мы" — так всегда говорил про свою контору Джерард — то и дело появлялись из дверей, приветствовали мисс Грэхем — секретаршу, сидевшую у входа. Час назад, когда Бруно вошел в контору, она выразила ему свое сочувствие. С каким приподнятым настроением он входил сюда час назад, полный решимости не дать Джерарду поколебать его, а сейчас… Бруно не мог сдерживать себя, когда Джерард делал выпады против него или его матери, и тем не менее позволил это ему. Так что же у Джерарда есть против него? И что у него есть против убийцы? Ровным счетом ничего.

Гай! Бруно улыбнулся, спускаясь в лифте. Гай ни разу даже не промелькнул в его сознании в течение того времени, когда Джерард наседал на Бруно, выпытывая у него, где он был в ночь с четверга на в пятницу! Гай! Гай и он! Им нет равных! Как бы он хотел, чтобы Гай был сейчас с ним. Он сжал бы его руку — и пропади пропадом остальной мир. Их подвигам нет аналогов. Словно две огненно-красные линии прочертили небо и исчезли, и люди замерли, не веря, видели они это или им показалось. Он вспомнил стихотворение, которое когда-то читал, оно было весьма кстати к этому случаю. Оно должно быть в одном из кармашков его записной книжки. Он поспешил в бар на Уолл-стрит, заказал выпить и извлек маленький листок бумаги из записной книжки. Этот листок он вырвал из книги стихов, когда был еще в колледже.