Незнакомцы в поезде - [53]

— Это я, — шепотом произнесла Энн, проскользнув в дверь. — Я проходила мимо от Хелен. Какое сегодня чудесное утро! — Тут она увидела повязку, и вся радость с ее лица улетучилась. — Что с твоей рукой?

Он несколько отступил в тень за комод.

— Подрался.

— Когда? Вчера вечером? А твое лицо, Гай!

— Да.

Она должна быть с ним, думал он, без нее он пропадет. Он попробовал было обнять ее, но она не дала ему этого сделать, пристально вглядываясь в его лицо.

— Где это, Гай? И с кем?

— С неизвестным, — бесцветным голосом произнес он, вряд ли понимая, что он лжет, потому что ему отчаянно нужно было, чтобы удержать ее при себе. — В баре. Не включай свет, — быстро предупредил он попытку Энн. — Не надо, Энн, пожалуйста.

— В баре?

— Даже не знаю, как это случилось. Совершенно неожиданно.

— И это был человек, которого ты никогда прежде не видел.

— Никогда.

Энн говорила медленно, и Гай испугался, поняв, что она не такая, как он, что это человек с совершенно другим умом и реакциями на происходящее.

— Как я могу и почему я должна верить тебе насчет того письма, продолжала Энн, — что ты вроде не знаешь, кто его послал?

— Потому что это правда.

— Или насчет человека, с которым ты подрался перед домом? Это был один и тот же?

— Нет.

— Ты что-то утаиваешь от меня, Гай. — Дальше голос ее смягчился, но каждым даже незначительным словом она целила в Гая. — В чем дело, дорогой? Я хочу помочь тебе. Но для этого ты должен всё сказать мне.

— Я и сказал тебе, — ответил он и сжал зубы. За его спиной становилось всё больше света. Если он сможет удержать теперь Энн, ему не страшна будет никакая новая заря. Он взглянул на прямой и бледный занавес ее волос и протянул руку, чтобы дотронуться до них, но Энн отпрянула.

— Я не вижу, как мы можем продолжать дальше в таком духе, Гай. Так не может продолжаться.

— Этого не повторится. Все кончено. Клянусь, Энн. Пожалуйста, поверь мне.

Момент казался кульминационным. Надо обнять ее и покрепче прижать, и подождать, пока она не перестанет сопротивляться. Но он не мог заставить себя пошевелиться.

— А как ты можешь это знать?

Гай не знал, что ответить.

— Такое было душевное состояние.

— А то письмо?

— Письмо способствовало этому. Одно к одному. Всё из-за работы, Энн! — При этих словах он спрятал лицо: надо же, валить свои грехи на работу!

— Ты однажды сказал, что я сделала тебя счастливым, — медленно проговорила Энн, — или что сделаю несмотря ни на что. Сейчас я этого не вижу.

Конечно, она хотела сказать, что он не делает ее счастливой. Но если она может любить его и сейчас, то уж он так постарается сделать ее счастливой! Он будет так заботиться о ней и ухаживать!

— Не говори так, Энн. Кроме тебя у меня ничего нет.

Он наклонил голову и внезапно разразился рыданиями, которые остановились только тогда, когда Энн коснулась рукой его плеча. И хотя он был благодарен ей за это, он чувствовал, что это жест обычной человеческой жалости.

— Сделать тебе завтрак?

Даже в ее тоне сдержанного раздражения он улавливал нотки прощения, что означало всеобщее прощение — прощение за драку в баре. А в события пятничной ночи она никогда не проникнет, потому что всё это глубоко закопано — и для нее, и для всех других.

Двадцать пятая глава

— А мне всё равно, что вы там думаете! — выкрикнул Бруно, упершись ногой в кресло. Его тонкие белобрысые брови почти встретились у переносицы, а на внешних концах поднялись, как кошачьи усы. Он смотрел на Джерарда взглядом взбешенного тигра — тигра с золотистой, но худосочной шерстью.

— Я не сказал, что что-то думаю, — реагировал на крик Бруно Джерард, пожимая сутулыми плечами. — Разве я что-то сказал?

— Имели в виду.

— Ничего я не имел. — Его опущенные плечи дважды дернулись от смеха. — Вы неправы, Чарльз. Я не имел в виду, что вы нарочно сказали кому-то, что уезжаете. А вот невзначай, случайно…

Бруно пристально смотрел на Джерарда. Тот уже давал понять, что Бруно и его мать как-то замешаны в убийстве. Джерард знал, что Чарли и его мать только в четверг днем решили назначить отъезд на пятницу. У Джерарда ничего не было против Бруно, и пусть он не изображает, будто у него что-то есть. Да, это было еще одно идеальное убийство.

— Не возражаете, если я исчезну? — спросил Бруно. Джерард разложил бумаги на столе, делая вид, что Бруно ему пока что нужен.

— Через минуту. Вон, выпейте. — И Джерард кивнул ему в сторону бутылки с бурбоном, стоявшей на полке.

— Нет, спасибо. — Бруно до смерти хотелось выпить, но не в порядке угощения от Джерарда.

— А как мать?

— Вы меня уже спрашивали об этом. — Мать плохо себя чувствовала, не могла спать, и по этой причине Бруно хотелось пойти домой. Новая волна злости против Джерарда накатила на Бруно из-за попытки того строить из себя этакого "друга семьи". Друг отца — это может быть! — Кстати, имейте в виду: мы не нанимали вас для этого дела.

Джерард взглянул на Бруно, и на его круглом розоватом, испещренном мелкими пятнышками лице обозначилась улыбка.

— Я буду работать по этому делу бесплатно, Чарльз. Оно мне кажется весьма интересным.

Он закурил новую сигару, которая напоминала своей формой его пухлые пальцы, и Бруно опять с отвращением заметил жирные пятна на лацканах его ворсистого светло-коричневого пиджака и на отвратительном мраморном галстуке. Бруно раздражало в Джерарде всё. Его раздражала его медленная манера говорить. Его раздражали воспоминания о прежних временах, когда Джерард был вместе с его отцом. Артур Джерард вовсе не походил на ту породу детектива, который не должен быть похож на детектива. Несмотря на послужной список Джерарда, Бруно не мог поверить в то, что это классный детектив.