Нежный враг - [5]

3

Лёжа на звериных шкурах, Степиков думал о том, что прошло много времени, а он ничего толком не узнал, ничего не сделал, чтобы понять планетку, хотя как сказать. Не было бы счастья, если бы не возникшее несчастье. Толстые коричневые брёвна домика были в трещинах и пятнах смолы. Рана затягивалась быстро. В полевой аптечке было много разных препаратов, способствующих заживлению и восстановлению тканей.

Старый Нонг помог приподняться, начал поить отваром. Василий ощутил привкус трав, корешков, которые ему показались знакомыми. Язык незнакомцев, вызволивших его из ловушки, не сложен. С помощью программы карманного переводчика он понимал спасителей… Каждый день Степиков запоминал десятка два новых слов и понятий. Когда уходили знакомцы, космоботаник занимался лингвистикой, записывал в «блокарту» названия предметов.

Старик и его дальний родственник Айкин ушли в горы и жили вдали от людей. Степиков пытался понять причины ухода, но ничего конкретного не обнаружил, так как словарный запас был мал. Нонг не разрешал много разговаривать, не пытался понять пришельца, с чем он пожаловал и что от него можно ожидать. Они знакомились друг с другом. Осторожно сближаясь, боялись неожиданностей. Василий сразу понял, что перед ним неплохие люди, хотя уровень развития, судя по орудиям промысла и посуде, говорил, что они пока в колыбельке, хотя светильник, напоминавший аккумуляторный фонарь, был сделан непонятно из чего, а как он заряжается, Василий так и не понял.

Прошло пять суток. Степиков мог свободно дышать, повязку снял старик, но отваром поил, вставать не разрешал, но каждый вечер водил над раной морщинистыми ладонями, что-то бормоча. Айкин приходил всегда шумно. От него пахло копчёной рыбой, какими-то растениями. Приносил что-нибудь интересное или вкусное. Иногда это была ветка с крупными кисло-сладкими ягодами, а чаще кусок ароматного сушеного мяса неизвестного животного. Василий ел мало, боясь новой пищи, которая может вызвать отравление, так как слово «мясо» вошло в разряд архаичных. Белки, необходимые организму, синтезировали. Отдельные гурманы ели в специальных пунктах — столовых — старинные блюда из натуральных продуктов. В основном это были овощи и фрукты, а пищу из животных и обитателей рек и морей почти не употребляли, считая её полезной лишь наполовину.

Начались проливные дожди. Степиков рвался на станцию, но его вежливо останавливал старик, поясняя, что рана должна «постареть». Слабый человек может стать добычей крупного зверя или упасть с тропы в бездну. Василий слепил из глины фигурки шахмат. Древняя игра ему нравилась с детства, напоминая об отце, который научил его не только разным играм, но и защищать себя в разных ситуациях не только словами, но и всеми конечностями, используя всё то, что может оказаться под рукой. Разработанное оружие защиты было очень действенным. Его возможности были безграничны, а приёмы древних единоборств иногда вызывали у Василия скептическую улыбку. Отец радовался его успехам, они ходили в кружок посвященных в таинство древних, способных голосом поднимать грузы, силой воображения и духа перемещаться в пространстве. Васька видел эти «фокусы», но одолеть науку с разбега не смог. Длительные тренировки отнимали много времени. Повзрослев, он занялся ботаникой, поступил в единственное учебное заведение, которое занимается проблемами космической жизни растительных миров. Отца видел редко, в основном по каналу связи. Посылали друг другу видеоподарки, общались, рассказывая о делах и проблемах. Отец изучал вулканы на островах планеты Ладикон. Братья и сёстра посвятили себя искусству, снимая голографические фильмы, сочиняя к ним музыку и картины. Мама была в общепринятом понятии, но её детородные проблемы взяла на себя специальная камера, так как она в детстве попала в аварию, повредила тело. Ей заменили половину скелета, вырастили новые органы из клеток. Она была очень заботливой и прекрасной мамой. Она изучала музыку и её возможности, как средство возвращение молодости пожилым людям. Степиков мог играть на многих инструментах, которые звучали, так как он хотел, посылая биотоки в уловитель. Несколько пьес мама научила его играть на старинной фисгармонии. Он этим гордился в детстве. Его приглашали взрослые воспитатели центра на праздники, чтобы он сыграл им что-нибудь настоящее, руками.

Шумели в горах потоки, гремели обвалы, рвали небеса громы и молнии. В глубокой пещере-комнате было сухо и тепло. За дверью поскуливала собака — лохматое доброе животное. На груди Василия мурлыкал чёрный котик с белой мордочкой и пушистыми усами. Степиков старался помогать спасителям, растирал в ступе корни, научился дробить блестящие матовые граненые корни, из которых возникало много странного розового порошка приятного вкуса. Корни, вызвавшие пристальный интерес, выращивали на крохотных грядках в ущелье. Мог сварить похлёбку, поджарить на камне очага рыбу. Выяснил, что варварскую ловушку с пиками построили другие люди, живущие в лесу.

На третьи сутки облака стали рассеиваться, дожди и грозы утихли. Солнечные лучи упорно протискивались сквозь прорехи в облаках, высвечивая обгорелые поваленные деревья, потоки камней и грязи. Кое — где ещё дымились стволы, поднимались густые пласты испарений. Степиков с трудом узнавал привычные ориентиры. Обрушенные камни запрудили ручей. Образовалось небольшое озерко. Уступ горы, на который выходил шлюз, завалило камнями. Василий нашел запасной вход. Попытался расчищать причальную площадку, но быстро выдохся, заболела рана, лопнула розовая кожица. Началось кровотечение. Посидев на камне, хотел отправиться в станцию, и уже занёс ногу над пропастью, чтобы полететь, как вдруг вспомнил, что снял «антиг», когда работал. Пояс мешал. «Долго бы летел, — подумал Василий, делая шаг назад. — Вот разиня, так разиня». Успокоившись, укрепил пояс, представляя, как бы выглядело его тело, разбившееся о камни на берегу озерка.