Нежный тиран - [39]

— Какой ужас! — прошептала Лаури.

— Даже хуже, потому что Венетта еще красива и молода. — Нахмурившись, Максим вынул изо рта сигарету. — Ее жизнь была безжалостна поломана, и бедняжке стало неинтересно продолжать работу. Все время она проводит наедине с собой, бесцельно глядя на реку, отнявшую жизни дорогих ей людей.

— Не лучше ли ей было поселиться в деревне? — недоумевала Лаури. — Вы сказали, вилла расположена на берегу…

— Демоны преследуют нас, крошка. Они не отстают, когда мы пытаемся убежать от них… Теперь понимаешь, почему я хочу познакомить тебя со своими друзьями — особенно с Венеттой?

— Да. Из-за моих родителей, — тихо проговорила Лаури. — Я научилась жить без них, синьор, но те, кого любишь, — всегда особенные, и их невозможно забыть, что бы ни случилось. Что толку, если печаль порастает быльем? Так мы просто защищаемся от нетерпимости окружающих.

Глаза Максима расширились при этих словах.

— Ты считаешь, я отношусь к тебе нетерпимо? — поинтересовался он.

Лаури кивнула и отвернулась от его сурово сдвинувшихся бровей.

— Иногда. Вам приходится быть суровым.

— Ты думаешь, я не понимаю, что значит любить кого-то, а затем потерять его? Ты думаешь, я каменный? — Гневные вопросы хлестали ее, как холодная вода из-под бортов гондолы.

Лаури обвела тоскливым взглядом сверкающее море и приближающийся темно-зеленый от листвы остров, затем вновь посмотрела на Максима, увидев, что его лицо словно окаменело.

— Ваша сила воли больше, чем у других людей, — пояснила она. — Я не говорила, что вы не понимаете меня.

— Спасибо, — с горькой иронией ответил он. — Из твоих слов я делаю вывод, будто люди должны давать волю своим чувствам?

— Вы передергиваете мои слова…

— Самую малость, — признал Максим. — Но позволь заметить, что это по меньшей мере немудро — провоцировать мужчину, объявляя, что у него нет чувств… он может попытаться доказать обратное. — Лаури испугали его загоревшиеся глаза. — Что ты тогда станешь делать? — посмеивался он. — Гондольеры даже бровью не поведут, если мужчина обнимет женщину на их глазах. Они просто отвернутся, когда я поцелую тебя.

— Но вы не смеете! — Лаури прижалась к спинке своего сиденья, испуганная и притихшая Как мышка.

Его взгляд скользнул по ее прическе, маленькой темной родинке и пульсирующей жилке на шее. Некоторое время смуглое лицо оставалось мрачным и непроницаемым, а затем с громким хохотом от собственного розыгрыша Максим обернулся, чтобы посмотреть, как гондольеры подгребают к прекрасному острову.

Ступенчатая терраса возвышалась над берегом, и яркое солнце освещало белые стены виллы «Нора».

Глава 8

Лаури зачарованно любовалась с террасы открывающимся видом, и золотистые глаза сверкали ярче расстилавшегося перед ней моря. С непередаваемым восхищением девушка смотрела на виллу с ослепительными рядами беленых перил, напоминающими светлую ленту. Она слышала, как дышит море, как жужжат дикие пчелы в цветущих зарослях абрикосов и роз, вдыхала ароматы весенних цветов.

— Тебе нравится вилла? — осведомился Максим.

— Она словно сошла со страниц «Тысячи и одной ночи», — ответила Лаури своему спутнику, особенно гордому и недоступному здесь, на фоне бирюзового морского пейзажа, пестрой массы цветов и белых широких ступенек. Он показался девушке скульптурой, поставленной у белой стены с барельефом, тянувшимся вдоль лестницы.

Солнце било Максиму в спину, скрывая его глаза, Лаури же, напротив, щурилась от яркого света.

— Это место и на меня производит сильное впечатление, — признался он. — Может, лучи палящего солнца растопили мои жестокие чувства, а?

Он подтрунивал над ней, и Лаури чувствовала это, но вновь и вновь попадалась на крючок — стоило ей заметить его иронию, как она уже не могла удержаться от искушения ответить на насмешку колкостью.

— Люди называют вас соколом из-за славного прошлого вашего рода, — выпалила она, — но разве сокол не презирает эмоции, хладнокровно выклевывая сердечки у маленьких бедных птичек, парящих в небе?

Тишина повисла между ними, и стук собственного сердца в это мгновение показался Лаури громче шепота моря и жужжания пчел.

— Маленькие птички, как я понимаю, это мои балерины, у которых я отбираю все, не давая взамен ни частички своего сердца? — Максим подошел к Лаури так стремительно, что она выставила вперед руку, словно пытаясь остановить его. — Маленькая дурочка, ты ничего не знаешь обо мне!

Максим взглянул поверх плеча Лаури, и сквозь грохот своего сердца она услышала, как он окликнул кого-то. Девушка быстро обернулась и увидела женщину, замершую на верхней ступеньке лестницы, — стройную, в темном платье, с развевающимися на ветру волосами. Венецианец бросился к ней.

Незнакомка была молода, и по ее траурной одежде Лаури догадалась, что это и есть Венетта, о печальной судьбе которой Максим так деликатно рассказывал ученице.

Максим не отрываясь смотрел на Венетту, и, когда Лаури подошла к ним, он взял руки встречающей так, словно это были цветы, и поднес их к губам с такой нежностью, что Лаури стало не по себе. Они тихо перебросились парой слов, после чего венецианец обернулся к Лаури и подозвал ее властным жестом.