Нежный человек - [7]

– А я по набору, буду на стройке, а если смогу, тут только от меня зависит, поступлю учиться.

– А мне и учиться надоело, – призналась Ирина.

– А чего тебе хочется, Ирина?

– Не знаю. Может, замуж выйти?

– Я тебя за этого бандита не отдам! – раздался голос Ларисы Аполлоновны.

– Так уж я тебя и спрашивать буду, – отвечала Ирина, не поворачиваясь на голос, отвечала спокойно, громко, с неким оттенком довольства, подчеркивающего как бы свою полную свободу и независимость в выборе жизненного пути. – Не подслушивай. Вот человек, Марька, придут ребята, а она подслушивает за дверью. Стоит и слушает! Что ей надо, скажи? Сама хвастается, какие у нее были ребята, а за мной ходит, следит, как будто я только тем и занимаюсь… Дел у меня других нет. Считает себя интеллигенткой, а в замочную скважину подсматривает.

Мария смотрела на Ирину, и ей нравилось, как та лениво глядит перед собой, говорит небрежно, не таясь и не боясь своих слов, ни к кому в особенности не обращаясь, нравились ей и американские джинсы на Ирине, и кофта, туго облегающая плотный и полный торс, и – все нравилось в этой комнате, захотелось и самой пожить вот так, ничего не желая, лениво валяясь на большой тахте, не убираясь, не вытирая толстый слой лежащей на вещах пыли.

– Это твоя комната? – спросила Мария, лишь бы что-то спросить.

– Я хочу поставить замок в дверь моей комнаты, чтобы никто не совался сюда, – отвечала Ирина. – Живу, как хочу. Мать, видишь, заставила все мебелью, боится, мебель подорожает, и она с деньгами останется внакладе, ее одолевает безумная идея вкладывания денег в дорогие вещи. Она установила одну закономерность: мир вещей, увеличиваясь в ассортименте, увеличивается в стоимости.

Мария глядела вокруг, а за нею вела тщательное наблюдение собачонка Мики, понимавшая не без некоторого, впрочем, основания, что если в квартире не находилась хозяйка, то в ней властвовала ее дочь, которую собачонка не любила, но терпела как неизбежность, а нового человека Мики воспринимала, как покушение на свои законные права. Поэтому собачка возненавидела Марию сразу и решительно, при каждом ее движении вздрагивала и, выжидая случая, готовилась отомстить ей. Вот и сейчас стоило Марии подойти к окну, как собачка, захлебнувшись от злости, с повизгиванием бросилась на врага, ухватила за юбку и принялась трепать. Марию никогда не кусали собаки, и поэтому она не испугалась, а Ирина, не сходя с места, запустила в Мики подушку:

– Брысь, дура!

Мики залаяла во весь голос и на замахнувшуюся Марию ответила таким визгом, воплями, что не могла не прибежать Лариса Аполлоновна.

– Не убивайте Мики! – воскликнула она.

– Забери эту дуру, – сказала Ирина. – Все уши пролаяла. Забери, Аполлоновна, а то я выброшу ее с одиннадцатого этажа. Петли не хватает на твоего ангела в образе дворняги.

Мики по случаю была куплена Ларисой Аполлоновной у одной из многочисленных знакомых как болонка по сходной цене, скажем прямо, небольшой. Тогда еще деньги не вкладывали в вещи. Знакомая, уезжая, могла взять с собой Мики, но так как убедилась, что собачка не болонка, а обыкновенная дворняга, то решила сплавить ее Ларисе Аполлоновне, только еще набиравшей гонор, доказав той необходимость иметь болонку, замечательные качества которой незамедлительно скажутся на престиже Ларисы Аполлоновны.

Мики была хитрой бестией и сразу признала новую хозяйку, крепкой любовью ее не любила, но уважала за порядок, строгость нравов, нежелание держать ненавистного рода животное – кошку, сытое питание и определенность характера, да еще за то, что чувствовала себя полноправным членом семьи. Это последнее обстоятельство особенно льстило собачке, и она, будучи от природы хитрой и сообразительной, верой и правдой принялась служить новой хозяйке. Лариса Аполлоновна, все больше и больше убеждаясь в том, что Мики – обыкновенная дворняжка, души в ней не чаяла, видя ее преданность и чистоплотность, и с большим рвением доказывала всем, что собачка – чистопородная королевская болонка. Особенно по душе хозяйке была нетерпимость Мики к чужому человеку в доме, и она всячески поощряла в ней этот порыв. В самом деле, как спокойно себя чувствовала Лариса Аполлоновна, зная, что Мики вовремя подаст голос, если кто-нибудь из гостей, друзей дочери, загорится невинным желанием прихватить с собою, уходя из дому, какую-нибудь из дорогих безделушек, приобретенных неслыханным трудом в комиссионных магазинах на Арбате, на улице Горького или у знакомых по случаю. Лариса Аполлоновна умилялась благородному негодованию собачки и уверяла знакомых, что никогда не любила кошек и собак, вообще животных, а вот попалась ей настоящая собака – и стала как родной человек.

ГЛАВА III

Утром Мария отправилась оформляться на работу, испытывая удовлетворение от прожитого дня; вспоминала вчерашнее, разговоры с тетей Ларисой, Ириной. К ней отнеслись с пониманием, уложили на одну из широченных кроватей в спальне. Хотя тетя Лариса во сне храпела, бормотала и вскрикивала, заставляя племянницу часто просыпаться, все же Мария выспалась, чувствовала себя отдохнувшей. В ее голове витали какие-то приятные мысли, навеянные то ли исполнением ее желания, то ли ощущениями, вызванными прекрасной мебелью, богато обставленной квартирой. День выдался солнечный, ласковый; над городом стояло голубое чистое небо, и солнце ярко освещало дома и улицы, но жары еще не было. Все как-то особенно лучилось, сверкало, приятно гудели в столь ранний час автомобили, густым безостановочным потоком устремившиеся по широченному проспекту. Мария специально не села в троллейбус, который должен довести ее до управления, желая пройтись по Москве, полюбоваться домами, улицами, солнцем, воздухом, торопящимися людьми. Мария глядела вокруг и думала, что и она может жить среди замечательных москвичей. Каким особым словом они называются, с каким-то приятным характерным оттенком – москвичи. Со временем ее тоже станут называть москвичкой, и она, преисполненная заранее благодарностью к этим людям, которые примут ее к себе, с нежностью смотрела на спешащих, в каждом прохожем находя какие-то удивительно прекрасные качества. Так прошла до универмага «Москва», куда заходила неизменно в свои приезды в столицу, посмотрела на витрины и направилась дальше, откладывая на будущее желание походить по нему всласть. Мария протиснулась в автобус, осторожно прошла, как просил водитель, в середину, ощущая разгоряченную близость людей.