Нежный ангел - [6]

Но однажды удача изменила ей, и от кулаков полудюжины рассвирепевших золотодобытчиков ее спасло только вмешательство высокого худого человека по имени Джереми Хабер. Он был столяром-краснодеревщиком из Мэна, и у него была мечта разбогатеть на серебряных рудниках. Пригрозив дробовиком, он отогнал мужчин от Энджел, избитой потерявшей сознание, и отнес ее в свой фургон.

Бедной девочке понадобилось много времени, чтобы к ней вернулись силы, и все эти недели она не ожидала от Джереми ничего хорошего и боялась его даже больше, чем добытчиков золота. Он всегда был очень добр к ней, но это ее лишь сильнее настораживало. Энджел жадно ела ту пищу, что он ей приносил, но в то же время бдительно следила за каждым его движением. Она стащила у него нож и стала носить его в сапоге. Как только Энджел достаточно окрепла, она сбежала.

Четыре дня и четыре ночи она пряталась в горах и уже почти умирала, когда Джереми ее нашел. Она была на грани обморока от голода и обезвоживания, и снова ему пришлось тащить ее на себе и потом выхаживать, пока к ней не вернулись силы. Но он не сделал попытки силой заставить ее вернуться к нему. Он оставил ей пищу и воду и показал, в каком направлении нужно идти, чтобы добраться до ближайшего селения, и собрался уезжать. Энджел подумала, что, возможно, это просто хитрость, но как бы там ни было, с ним все же лучше, чем жить одной в горах. И она пошла с ним.

Он отвез ее в Денвер и оставил у жены священника, которая носила платья из коленкора и хрустящие от крахмала фартуки. Энджел подслушала, как он обещал прислать деньги на ее пропитание и образование, и только тогда ей пришло в голову, что Джереми Хабер был тем, кем и казался, — добрым человеком, в планы которого не входило ничего другого, кроме желания спасти одинокую сиротку и сделать из нее достойного человека. Когда он уезжал из города, она поехала с ним.

Путешествуя вместе с Джереми, она поняла, что он не очень практичный человек и не слишком хороший следопыт. Он приглашал незнакомых людей в их лагерь, а на следующее утро делал вид, будто не заметил, что половина бекона исчезла вместе с незнакомцами. Он так плохо готовил, что даже койоты брезговали остатками пищи, валявшимися вокруг костра, он даже не мог обнаружить воду в пеньке после сильного дождя. Он каждый раз забывал зарядить винтовку, и олень спокойно уходил от него, а Энджел не уставала удивляться, зачем он зашел так далеко на запад. Если он хотел выжить, а это очевидно, то рядом с ним должен был находиться человек вроде нее.

Они еле сводили концы с концами, несколько лет работая на серебряных рудниках, но было ясно, что таким способом они никогда не разбогатеют. У Джереми не хватало деловой хватки, чтобы бороться за расширение участка, где было серебро, и когда он действительно нашел жилу, то не придумал ничего умнее, чем рассказывать об этом каждому встречному, считая своим долгом разделить с другими богатый рудный карман. Часто бывало, что Энджел приходилось оттачивать свое мастерство игры в покер ради нового колеса для фургона или обещать какому-нибудь негодяю с жадным блеском в глазах свою благосклонность, которую она вовсе не собиралась оказывать, за приличные деньги, чтобы добраться до другого города. Джереми часто расспрашивал ее об этих неожиданных подарках судьбы, но у Энджел всегда был наготове убедительный ответ — настолько убедительный, что он не мог не поверить. В какой-то момент по непонятной причине его спокойствие стало иметь для нее значение, и ей не хотелось его огорчать.

Она не помнила, когда начала звать его папой; через какое-то время ей уже казалось, что он и правда был ее отцом.

Он научил ее читать и заполнил ее головку рассказами о героях из дальних стран. Он учил ее одеваться, обучал хорошим манерам и правильной речи, что было необходимо для юной леди, а в лагерях, где были семьи, она даже ходила в школу вместе с другими детьми. Когда они въезжали в город, он заставлял ее ходить в церковь и выводил ее из себя тем, что клал их последний доллар на поднос для подношений. Когда дела у них шли хорошо, а у их соседей — не очень, он спокойно отдавал им половину своей провизии и на следующий день отказывался от ужина, уверяя, что не голоден. Возможно, он был самым большим чудаком, каких когда-либо встречала Энджел, но ведь всем известно, что чудаки — любимые дети Божьи. Но Энджел не доверяла заботу о своем отце Богу — это была ее обязанность.

Когда ноги Джереми раздробил рудовоз, забот стало больше, а денег — меньше.

Некоторое время Энджел старалась зарабатывать на жизнь честным трудом, моя полы и подавая еду, но однажды ей это надоело. Очень глупо по десять часов в день ползать на коленках, если за половину этого времени она могла заработать в два раза больше за карточным столом. Мир принадлежит тем, кто достаточно умен и умеет этим умом пользоваться, и Энджел оказалась в их числе.

Даже когда Джереми начал с тележки продавать мебель, колеся из города в город, ситуация с деньгами не улучшилась. Просто Джереми не был деловым человеком, и Энджел была вынуждена спорить с ним и присваивать каждый сэкономленный пенни, чтобы он не попал в карман какого-нибудь прожигателя жизни. Он так никогда по-настоящему не оправился после несчастного случая, и с каждой новой зимой он все больше старел и становился все более хрупким. Два года назад Энджел решила, что Калифорния больше не мечта, а суровая необходимость.