Нежность - [6]

Вероника отняла свою руку и спрятала пылающее лицо в ладонях.

– Что с вами? – спросил Монтейро. – Что-то случилось? У вас кружится голова?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Со мной все в порядке, не стоит беспокоиться, – произнесла она после паузы.

– Может, вам стоит присесть? – с искренним участием поинтересовался Фернандо.

Вероника промолчала. Не должна же она признаться, что от его близости и нежности у нее кружится голова, появляется слабость во всем теле. Она попыталась взять себя в руки и продолжить разговор.

– Как я рада за Исабель. И на свадьбе было очень весело, – наконец сказала она. – Но я так редко бываю в больших компаниях и, наверное, от вина, музыки и шума у меня закружилась голова. Не все же привыкли ходить на вечеринки почти каждый день…

– Это вы на меня намекаете? Вы полагаете, что я завсегдатай на таких застольях? – перебил девушку Монтейро.

– А разве я ошибаюсь? – Вероника в упор смотрела на него.

– О, Господи, я уже устал от ваших обвинений! Дорогая Вероника, – внезапно изменившимся голосом проговорил Фернандо. Казалось, что в его душе рухнула плотина, не устоявшая перед напором сдерживаемых чувств. – Дорогая Вероника… Мне кажется, что это вы бесконечно устали. От одинокой жизни, от того, что вам не с кем посидеть там, где очень уютно, играет негромкая музыка…

Даже не сами слова, а что-то в его тоне заставило девушку смутиться по-настоящему.

«Он говорит так, словно прямо сейчас начнет признаваться мне в любви, – подумала девушка. – Ведь он ничего обо мне не знает… Гордость не позволяет ему задавать вопросы, вот он и молчит. А какой он внимательный и заботливый!»

Вероника с нежностью и благодарностью вспомнила, как угадал ее желание Монтейро. Не важно, что это желание было так легко исполнить. Мороженое! Какая мелочь, но разве в этом дело? Дело в самом отношении к ней, Веронике.

А почему он так настойчиво предлагал ей отдохнуть и спрашивал о самочувствии? Не потому ли, что она выглядит усталой?

Веронику смутила пришедшая в голову мысль. «Боже мой, а что, если я действительно плохо выгляжу?» – подумала она в смятении.

Только присутствие Фернандо помешало ей сразу же броситься искать в сумочке пудреницу с зеркальцем и приводить себя в порядок.

«Противное солнце, – подумала девушка. – От него нет никакого спасения, оно так и светит мне в лицо! Скорее бы уж заходило. Неудивительно, если лицо у меня покраснело! И никакие шляпки от него не защищают!»

Вероника считала, что ее смуглая кожа является недостатком, хотя ее часто уверяли в обратном. Теперь ее всерьез беспокоило, понравится ли ее смуглая кожа столичному гостю.

Но не спрашивать же его об этом прямо!

– Дорогая Вероника… – снова повторил Фернандо Монтейро.

Вероника с удивлением взглянула на него. Ее поразила напряженная поза известного журналиста, длинные пальцы, нервно теребящие носовой платок.

– Что с вами? – спросила девушка. – Вы сами устали, посмотрите на себя. На вас же лица нет!

Она немного сгущала краски, но Фернандо не обратил на ее слова никакого внимания.

«Ничего удивительного, – думала Вероника, – обычно мужчины почти не обращают внимания на свою внешность».

Но последняя фраза, произнесенная девушкой, все-таки задела за живое журналиста, потому что он внезапно с беспокойством схватился рукой за подбородок и растерянно проговорил:

– Извините, Вероника… Вы хотите сказать, что я небрит?

Девушка рассмеялась.

– Нет, нет! – воскликнула она. – Вы в полном порядке. Вы выглядите так, словно бреетесь два раза в день: утром и вечером!

Фернандо не знал, как реагировать ему на такое замечание.

В конце концов, он пожал плечами.

– Я стараюсь следить за собой, – сказал он. – Моя работа совершенно непредсказуема, никогда не знаешь, где можешь очутиться через несколько минут. – Он несколько минут молчал, а потом вздохнул: – Ах, милая Вероника…

Девушка догадалась, какая тема больше всего сейчас волнует Фернандо.

– Ну в чем дело? – произнесла она с лукавой улыбкой. – Что с вами происходит, сеньор журналист?

Слова, готовые сорваться с уст Монтейро, застряли у него в горле, и он укоризненно посмотрел на девушку.

– Ну вот, – отметила та, – теперь я вижу, что у вас недовольный вид. Я что-то сказала не так?

Фернандо кивнул.

Веронику забавлял его обиженный вид. Она с детских лет знала, что если мальчишка дуется, значит девушка ему небезразлична.

Веронике льстило, что она нравится журналисту. Ведь он был уважаемым человеком, известным во всей стране, автором умных и острых статей. Она упомянула статью с мороженым, чтобы поддеть его, а ведь из-под его пера вышло множество материалов, привлекающих внимание читающей публики. А сейчас этот известный журналист стоит перед ней, смущается и краснеет.

– Если я чем-то обидела вас, простите, – проговорила Вероника, пытаясь смягчить действие своих колких замечаний.

– Нет, не стоит извиняться, – возразил Фернандо. – Дело в том, что я неправ. Нет, я скажу вам честно. Мне… Мне не нравится, как вы со мной разговариваете, дорогая Вероника. Но в том, что это мне не нравится, вашей вины нет ни капли…

– Что-то больно мудрено вы сказали сейчас, Фернандо, – заметила она, тяжело вздохнув.