Нежное насилие - [33]

Вот уже впереди показались первые красивые каркасные дома Винтерберга, крыши и карнизы которых были припудрены снегом. Катрин бросила взгляд на часы приборной доски автомобиля. Ехать пришлось дольше, чем обычно, – почти три часа.

На обратном пути, под Леннештадтом, снег снова сменился дождем, но, когда в районе Ольпе она выехала на автомагистраль, уже только слабо моросило. Катрин оставила Кёльн по левую руку и поехала прямо в Дюссельдорф.

Мать и дочь были почти забыты: она знала, что обе отлично устроены в пансионате. Сердце Катрин радовалось предстоящему неожиданному свиданию с Жан-Полем. Она не строила догадок о том, какую важную новость он для нее приготовил, предполагая, что это было лишь предлогом, чтобы вернее заманить ее на свидание. Катрин была счастлива.

Припарковывая машину на большой стоянке возле своего жилого квартала, она заметила, что дождь снова усилился.

Зонта у нее с собой не было. С минуту Катрин думала, не стоит ли переждать, пока дождь утихнет, но терпения на это не хватило. Она натянула на себя красно-белую вязаную шапочку, как раз под цвет пуловера, и спрятала под нее, насколько возможно, свои длинные волосы. Катрин знала, что это недостаточная защита от сырости, но все же так было лучше. Высоко подняв воротник своей кожаной куртки, держа чемоданчик в руке, а сумку под мышкой, она понеслась через стоянку к задним воротам жилого комплекса. Лифт был занят, и, не дожидаясь его, она побежала на восьмой этаж по лестнице.

Катрин как раз собиралась сунуть ключ в замок своей квартиры, когда услышала, что за спиной остановился лифт. Невольно обернувшись, она увидела Жан-Поля. В синтетической куртке, непромокаемой шляпе и сапогах он выглядел элегантным, уверенным в себе, оснащенным против любой непогоды. В руке он нес свой неизменный чемодан-рюкзак.

Катрин подлетела к нему.

– Как замечательно, что ты уже здесь!

Он обхватил ее, прижал к себе, но тут же отпустил.

– Я здесь уже давно. Больше часа.

– О, – сказала она огорченно, – прости.

– Да перестань ты постоянно извиняться, когда вовсе не виновата. Я пока посидел в кафе.

– Ехать было очень страшно.

– Да разве ты ехала? Запыхалась так, словно всю дорогу из Винтерберга бежала.

Она захохотала и сорвала с головы шапчонку.

– Ну уж нет! Пешком только от стоянки машин до дому и по лестнице вверх.

Он просунул пальцы рук в гриву иссиня-черных волос и растрепал их.

– Ох, как я рада, Жан-Поль, что вижу тебя. Ссориться не будем, правда?

– Споры, ma petite, неизбежны при противоположности мнений. Одной доброй воли, чтобы избежать их, недостаточно, даже если обе стороны готовы во имя этого смириться с язвой желудка.

Она схватила его за руку.

– Давай же наконец войдем в квартиру!

– Нет, нет, ma chérie, у меня другие планы.

– Заранее согласна, – с готовностью сказала она, – но разреши мне хотя бы включить отопление.

– Это не понадобится. Мы уезжаем.

Принять этот вариант без вопросов она все же не могла.

– Куда?

– Увидишь, – ответил он, сохраняя таинственность. Хотя Катрин вовсе не улыбалось снова садиться за руль и выезжать в столь противную погоду, она решила не сопротивляться. Опыт научил ее тому, что Жан-Поль всегда настоит на своем, а, с другой стороны, она знала, что его замыслы всегда хороши, и потому не хотела портить настроение ни ему, ни себе. Но легкий вздох ей подавить все же не удалось.

– Ты изнемогаешь от усталости? – спросил он очень участливо. – Так ведь?

– Да ладно, – проговорила она и взяла чемодан. Он отобрал у нее этот груз.

– Разреши понести мне.

– Ах, Жан-Поль, ну что ты, он же не тяжелый.

– Так полагается.

– Ты уверен? А мне кажется, это давно устарело.

– Не следует верить всему тому, о чем пишет «Либерта». Хорошие манеры не устаревают никогда.

Лифт все еще стоял на их этаже: видимо, многие жильцы находились в разъездах. Катрин и Жан-Поль поехали вниз. Она не могла на него наглядеться. Ох, как же он ей нравился с его карими глазами в обрамлении появляющихся при смехе морщинок, с маленькими ухоженными усиками. Она боготворила его так, что сама казалась себе смешной. Но иначе она не могла.

– Я веду себя, как школьница, – произнесла она, посмеиваясь над собственной влюбленностью.

– Люблю школьниц, – заявил он.

– Рада слышать.

– Дай мне ключи от машины! Поведу я.

Это предложение было столь неожиданным, что она опешила.

– Ты что, боишься доверить мне свою машину?

– Да нет же, конечно, нет, – быстро ответила она и вытащила ключи из своей сумочки.

Он взял их.

– Ты где припарковалась?

– Сейчас покажу.

– Ты не ходи со мною, ma petite, стой спокойно и жди, пока я подъеду. Ты и сейчас уже выглядишь, как вылезшая из воды кошка, а если еще раз попадешь под дождь…

– У меня такой плохой вид? – испуганно обронила она.

Он сразу же понял ее беспокойство и заверил:

– Нет, нет, не плохой. Если любишь кошечек, то любишь их и после купания. Но как бы тебе не подхватить maladie.[27] Мы же оба не хотим, чтобы ты слегла.

– Я довольно стойкая, – заметила она. Он не стал обсуждать эту тему.

– Так где стоит твоя машина?

Катрин, как могла, рассказала, куда ему идти, и назвала номер места на стоянке.

Они спустились к выходу. Жан-Поль поставил чемоданы, поцеловал ее, отправляясь к машине, словно прощался. Она смотрела, как он удаляется большими шагами, чем-то напоминающими поступь пантеры. Он шел, высоко подняв прикрытую шляпой голову, будто хлещущий ливень не имеет к нему никакого отношения.