Таня не могла с этим не согласиться. Роджер присел рядом, на его лице появилась озабоченность.
— Скоро ты будешь вспоминать это, как кошмарный сон. У тебя вся жизнь впереди, Таня. Ты же не можешь позволить ошибке ранней юности погубить свою жизнь.
— Но это не было ошибкой. Я вышла замуж по любви, — твердо сказала она. — В этом все дело. Если он об этом жалеет, то я нет.
— Женщин не поймешь, — вздохнул Роджер.
Он предложил подвезти Таню до дома, но она отказалась. Тогда он проводил ее до ворот своей усадьбы.
— После того, как он с тобой обращался, я думал, ты его возненавидишь.
— Да, это могло случиться. Но я не смогла его разлюбить, несмотря, ни на что.
— И что теперь будет?
— Я сделаю все, как он скажет, — медленно произнесла Таня. — Я обязана подчиняться ему, особенно теперь.
— Ничего ты не обязана. И если он станет обвинять тебя в том, что случилось, собирай свои вещи и переезжай к нам. У нас ты можешь оставаться, сколько захочешь.
Она вымученно улыбнулась.
— Тогда Адриан точно меня возненавидит.
Распрощавшись с Роджером, она вернулась в «Парк-Гейтс». В гостиной слышались громкие возбужденные голоса. Она услышала свое имя и поняла, что семья обсуждает последние события.
Общий шум перекрыл голос Бетти:
— А я считаю, что ты должен признать ее женой. Она так примерно себя ведет…
— В отличие от меня, хочешь сказать? — сердито перебил голос Адриана.
— Я этого не говорила, — ответила его сестра. — Но если ваш брак оказался ошибкой, то ее надо исправить, это очевидно. Но сделай это по-честному.
— Бетти! Адриан! — увещевала их миссис Честертон. — Вы оба упускаете из виду самое главное. Когда выборы закончатся…
— К черту выборы! — взревел Адриан. — Ты же не думаешь, что я смогу убрать свои чувства в холодильник и хранить их там, пока не решится моя политическая карьера.
— Именно на это я и рассчитываю, — ответила мать, — и ты поступал именно так, пока вся эта ужасная история не выплыла наружу.
— Самое ужасное, — тихо проговорил Адриан, — мое собственное поведение. Я не виню Таню за то, что все так получилось. Я сам во всем виноват.
Неловкое молчание нарушил скрип стула. Заговорил Дик Тафтон:
— Идем, Бетти. Поднимемся к себе.
Боясь, что ее застанут за подслушиванием, Таня быстро пробежала через холл и вошла в гостиную.
— Ах, вот ты где, — осуждающе промолвила миссис Честертон. — Мы как раз о тебе говорили.
— Я слышала. — Таня кинула взгляд на Бетти и Дика, которые выходили из комнаты, и подошла к Адриану. — Диана права насчет Роджера. Он сдержал слово и ничего не рассказал. Виной всему его агент.
— Ясно. — Адриан посмотрел на мать. — Ты не выйдешь? Нам надо поговорить наедине. — Он подождал, пока они остались одни, и продолжил: — Все равно это не меняет ситуацию, в которой я оказался.
— Я сделаю все, что надо, чтобы помочь исправить положение.
— Ты серьезно?
Его глаза были такими блестящими и бездонно-голубыми.
— Да, конечно. Я слышала, как ты говорил, что ни в чем меня не винишь, но… я сама себя виню.
— Нет смысла вообще говорить о чьей-либо вине, — вдруг резко сказал он и затем замолчал, словно ему было трудно продолжать.
Она пришла бы ему на помощь, но не знала точно, что он хочет сказать. Она беспомощно стояла и, молча, ждала его решения.
— Я желаю, чтобы ты заняла в этом доме положение… положение моей жены. — Он запинался на каждом слове. — Мы можем сообщить, что держали твой приезд в тайне из страха навлечь неприятности на тех, кто помог тебе бежать из страны. Это единственное, что приходит мне в голову. Но будем надеяться, в это объяснение поверят.
— Да, возможно.
— Ты что-то не в восторге.
— Ты хочешь, чтобы меня волновала твоя карьера? Я помогаю тебе только потому, что хочу уехать отсюда с чистой совестью.
— Что ж, тогда все в порядке, — сказал он отрывисто. — По крайней мере, мы знаем, чего ждать друг от друга. Единственное, что мне еще хотелось тебе сказать, — мое отношение к тебе, когда ты приехала, не имеет отношения к выборам. В любом случае, наша помолвка с Дианой была бы препятствием для наших отношений. Я могу только сказать тебе спасибо, что ты не явилась нежданно-негаданно после нашей свадьбы!
Гнев Тани тут же испарился, она должна была признать, что Адриан прав. Их отчуждение не имеет отношения к его политической карьере. Их разделяла помолвка с другой женщиной.
— Прости меня, Таня. — Искреннее раскаяние звучало в голосе Адриана. — Я каждый раз клянусь себе, что не буду на тебя злиться, но ты начинаешь что-нибудь говорить, и я снова выхожу из себя…
— Видимо, это твоя больная совесть, — не удержалась Таня.
— Да, — отрывисто бросил он. — Поверь, я сам не рад, что все так обернулось.
— Не надо извиняться. В жизни все меняется. Я поняла это уже много лет назад.
— Похоже на ровнийскую пословицу.
— Так и есть. — С легкой улыбкой она выскользнула из комнаты, а Адриан остался стоять у камина, молча, глядя в пустой очаг.
Таня права. Все изменилось. Он подумал об их браке и вспомнил о родителях Тани, которые пронесли любовь через всю свою жизнь. Видимо, если повезет, можно сохранить это светлое чувство. Стараясь избавиться от подобных мыслей, которые могли увести его далеко, он пошел в библиотеку, где его ждала куча работы. Вот что будет составлять для него смысл жизни в будущем. Его работа и его поместье.
