Нежданно-негаданно - [18]

Андрею затея Григория не очень глянулась. Оторвал народ от работы, согнал в кучу, митинг какой-то устроил, скажут: ради отца и сев приостановил. Выдумками, выпячиванием себя, отца занимается. Ну работал отец, поднял колхоз, я работаю как могу. Так зачем же перегибать палку?.. Каждый день на учете. На посевную отпущены самые сжатые сроки, а тут какие-то «демонстрации» показные на поле. До райцентра дойдут слухи. Попробуй вот сейчас не уложись в сроки. Палка уже подставлена. Скажут: а «митинги» разные находил время собирать. Послушал тоже мне этого забулдыгу. С него не велик спрос. Руби там в делянах сучья, «бери больше, кидай дальше» — не велика ответственность. Заладил, затвердил: «Для отца, для отца давай устроим». Этим не поможешь. Мне не меньше его жаль отца, но два века он жить не станет.

Андрей увидел на одном из полей, что засеяно меньше половины, когда сегодня закончить должны, так распалил себя, что произнес в сердцах: «Все мы там, в земле, будем, только в разное время» — и набросился на трактористов с такой яростью, что те, ни слова не говоря, бросились к машинам, и тракторы затарахтели по полю.

Григорий, видя, как повеселел отец за последние дни, подсказал ему:

— Ты иди, отец, к польским воротам, как Андрей в поля поедет — садись в машину, проедешься, поглядишь кругом, веселее будет. Не в деревне сидеть, на людях лучше. «Может, и отойдет, поправится», — думал Григорий.

— Ладно, ладно. Совсем ладно, — кивал Егор Кузьмич.

Как-то он выбрал хороший денек и приковылял к воротам на выходе из деревни в поля, сел на лавочку, стал поджидать Андрюху.

«Волгу» его увидел издалека, вышел на дорогу, замахал костылем.

«Вот нате-возьмите. Молодец, Григорий Егорович, поднаумил старику. Тебе со стороны что… А мне только и делов, думаешь, как отца по полям развозить…»

Андрей, через силу отгоняя злобу на Григория, остановился, улыбнулся Егору Кузьмичу.

— Что тут, отец, делаешь? Гуляешь… Вот хорошо!.. Ходить надо потихоньку.

— С тобой туда съезжу, — указал костылем в поля Егор Кузьмич.

Андрей толкнул в рот сигарету, затянулся глубоко:

— Ну садись.

— Че, плохо там? — показывая в поля, произнес Егор Кузьмич.

— Нет, нормально, отец. Почему плохо?

— А такой седни, — Егор Кузьмич нахмурил лоб, злой, дескать.

Андрей рассмеялся, откинувшись на спинку сиденья.

— Ну и отец. Все видит. На седьмом поле плохо сеют. Разгону давал.

— Но, но, я и вижу — сердит… Нажми там, и ладно будет…

Не мог, конечно, подумать Егор Кузьмич, что Андрюхино недовольство из-за него.

Андрей провез отца возле ближайших полей — везде полным ходом шла посевная — и отвез домой, сказав, что в райцентр еще надо съездить.

— Давай, давай, — кивнул Егор Кузьмич, провожая сына.

…Андрей думал теперь о том, как поступить с отцом. Он знал, знал, что отец сейчас будет выходить за околицу и ждать его, а у него дела — и совсем ему некогда и некстати развозить отца по полям. От людей неловко даже, не работой занимается, скажут, а отца катает, нашел время. Отказать он, конечно, не мог. И Андрей решил ездить по другой дороге, которая выходила в поля с противоположного края села.

Егор Кузьмич еще несколько раз приходил к воротам, но Андрея дождаться не мог. И он решил утром идти прямо к Андрею.

Григорий еще не приготовил завтрак, еще коровы не шли по росе в загон, не гремели боталами, а Егор Кузьмич уже направился к Андрею, сказав Григорию, что в поле поедет и у Андрея позавтракает.

— Ну иди, иди, — подбадривал Григорий.

Егор Кузьмич подходил к дому как раз в то время, когда Андрей выезжал из ворот.

Он улыбнулся, увидя отца, спросил:

— Куда, отец, в такую рань?

— В поля с тобой съезжу. Григорий на работу уйдет, тоскливо одному…

— Я в райцентр поехал, отец, накрутку давать станут, не укладываемся в сроки, — солгал Андрей. — Потом съездим.

— Гли-ко… Это нехорошо, — закивал головой Егор Кузьмич. — Вали, вали. Нажми давай, — и он поковылял домой.

…Егор Кузьмич еще несколько раз приходил утром к Андрею, и Галина говорила, что Андрея опять в райцентр вызвали, приглашала:

— Давай, отец, побудь у нас, позавтракай с нами. Успеешь съездить, когда Андрея вызывать не станут.

Егор Кузьмич завтракал с Галиной и Юркой.

После расходились: Галина на работу, Юрка в садик, а Егор Кузьмич возвращался домой.

В одно из таких утр, когда, по словам Галины, Андрея опять в райцентр приглашали, Егор Кузьмич, позавтракав с ними, побрел в противоположный конец села поразвеяться, сел у изгороди и увидел бегущую в поля «Волгу» Андрея.

Он вышел к дороге, замахал костылем.

Андрей остановился.

— Спешу я, отец, на полях медленно идут дела. Ты отдыхай. Мы уж с тобой потом, в уборочную…

— Но, но, — качал головой Егор Кузьмич. — Правь, правь дела, — и заковылял обратно.

Дома он ничего не сказал Григорию, только тот заметил, что отец стал молчалив, угрюм.

— Что запечалился опять, отец. Теплое время наступило. Взял бы к Андрею сходил, в поле опять с ним съездил, веселее будет…

— Ладно, ладно, — поддакивал Егор Кузьмич, думал: «Вот он, Гришка-то, даже и подумать такое не может об Андрюхе-то…»

Андрей совсем перестал заезжать к отцу. И Егор Кузьмич не хотел больше идти к младшему сыну, хоть и посылал его Григорий наведаться.