Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [96]

На следующий день примерно за минуту до инъекции филграстима я дала маме лимонный леденец. Ее иммунные клетки активировались под действием лекарства, и процесс сопровождался ощущением горьковатого вкуса. На следующий день она повторила эту комбинацию: лимонный леденец – филграстим. Начиная с третьего дня она держала леденец за щекой не только во время утреннего укола филграстима, но и в полдень. Я надеялась вдвое повысить эффективность инъекции филграстима с помощью воображаемой дозы. Конечно, это могло быть совпадением, но доктора с воодушевлением сообщали, что количество лейкоцитов с началом обусловливания начало повышаться. Не знаю, кем считала меня моя мама – безумцем или гением, но благодаря лимонным леденцам мы получили положительный опыт и искру надежды в обстановке страха и неопределенности.

Хотя количество белых клеток росло, их все же не хватало для борьбы с опухолями. Несколько месяцев спустя после того, как мама перенесла тяжелую операцию по пересадке стволовых клеток, ее иммунная система перестала работать. В августе 1996 года, вернувшись из Виргинии, я отвезла ее в ту же больницу, где ей делали пересадку. Мама сумела продержаться до моего приезда, и я всегда буду ей за это благодарна, но после мужественной борьбы ее иммунная система не выдержала. Как я писала в своей книге «Выходя из депрессии» (Lifting Depression), потеря мамы пошатнула мой мир, в одно мгновение изменив все мои жизненные контингенции[347].

Хотя поначалу казалось, что надежда есть, мой персональный психонейроиммунологический эксперимент провалился. Однако ученый во мне знал, что связь между нервной и иммунной системами – это шаг на пути к удивительному прогрессу в медицине. И даже двадцать лет спустя прогресс идет очень медленно, поскольку этот подход медики воспринимают как слишком далекий от основных направлений, тогда как традиционные методы лечения принимаются с энтузиазмом. Можно с уверенностью сказать, что «терапия лимонных леденцов» не прижилась в основных направлениях лечения онкозаболеваний. Возникла ситуация, сходная с поведенческими подходами к лечению психических заболеваний. Мы комфортнее чувствуем себя, если принимаем таблетку или делаем укол. Контингенции принять таблетку – почувствовать себя лучше нейронные сети принимают гораздо легче, чем контингенции активировать поведение – почувствовать себя лучше. Над подобным контингентным искажением в медицине нужно работать.

Когда в середине 1990-х годов немецкий исследователь Манфред Шедловски начал свой эксперимент по иммунному обусловливанию, его подход назвали скорее искусством, чем наукой. Его работа заключалась в изучении свойств циклофосфамида подавлять иммунитет. У некоторых пациентов иммунная система становилась гиперактивной, а препараты подавления эту активность снижали. Например, такую гиперактивность иммунной системы можно наблюдать у пациентов, страдающих от сильной аллергии или артрита. Кроме того, пациенты, перенесшие пересадку органов, должны принимать иммунодепрессанты, чтобы минимизировать вероятность отторжения ткани. После того как у крыс вырабатывалась прочная связь между лекарством и сладкой водой, Шедловски пересадил грызунам второе сердце в брюшную полость и начал давать им сладкую воду без иммунодепрессанта. Животные с предварительным обусловливанием проживали на три дня дольше, чем контрольная группа, которая до пересадки получала только лекарство. Когда небольшую дозу лекарства добавляли в ежедневную порцию сладкой воды, выживание увеличилось примерно на месяц, а 20 % смогли прожить весь экспериментальный период[348]. Этот подход позволяет предположить, что иммунное обусловливание может использоваться в качестве дополнительных лечебных мероприятий вместе с традиционными иммунными препаратами.

Какими бы интригующими ни были обусловленные иммунные реакции, другой поворот в контингенциях, связанных со здоровьем, наблюдается в реакции на плацебо. Здесь контингентные границы становятся еще более расплывчатыми, поскольку улучшение может наблюдаться и без приема лекарств.

Опасность и перспективы плацебо: ожидаемая рецептурная контингенция

В то время как обусловленные реакции используют прошлый опыт для предсказания будущих результатов, плацебо, что заложено в значении этого термина, полагается на ожидаемые результаты, которые, возможно, никогда раньше не проявлялись. Плацебо (в буквальном переводе «нравиться») бросает вызов процессу создания в реальном времени контингентного капитала, определяющего будущий результат. В этом случае воображаемые контингенции становятся звездными игроками в формуле реакция-результат. Некоторые исследователи считают иммунное обусловливание, наблюдаемое у животных и людей, разновидностью плацебо, но, на мой взгляд, истинную реакцию плацебо можно наблюдать только у людей, так как такая реакция может проявиться лишь в надежде на конкретный метод лечения.

В классическом смысле эффект плацебо означает, что пациенту дают сладкую пилюлю или какое-то вещество, не оказывающее воздействия, и говорят, что это сильное лекарство или, как в контролируемых исследованиях, что это «потенциальное» сильное лекарство. Когда эту информацию преподносит врач или лицо, которому пациент доверяет, у него появляется надежда на выздоровление, и эта надежда сохраняется независимо от того, есть лекарство или нет.