Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [77]
Рис. 12.Канистерапия, или лечение с помощью собак. Шери прошла курс неправильного лечения от «множественного расстройства личности» разными психоактивными препаратами и продолжительными сеансами гипноза, применяемыми ее психиатром, но забота о ее домашнем питомце, собаке Титусе, принесла куда более положительный результат © Sheri J. Storm
Хотелось бы мне сказать, что терапия восстановления памяти при множественном расстройстве личности – это редкое, неэффективное пятнышко на экране радара терапий, применяемых для лечения психических расстройств, но, к сожалению, нет никакой логики в старых и новых методах лечения. Более того, попытки улучшить контингентные расчеты, чтобы защитить пациента от возникающих мозговых пузырей, присутствуют лишь в некоторых лечебных методиках. По большей части восстановлению нарушенного восприятия реальности не уделяется должного внимания в самых разных методах лечения.
Я люблю рассказывать своим студентам о разных научных и медицинских случаях, потому что мне интересны их реакции на невероятные истории о пациентах с психическими расстройствами и их многолетних и довольно неубедительных попытках лечения. Важно, чтобы будущие поколения докторов, исследователей, консультантов, учителей и родителей знали эти истории, только так траектория сможет однажды измениться и привести к счастливому финалу. Бесспорно, миллионы людей, страдающие от психических расстройств и не находящие облегчения в методах лечения, заслуживают лучшей доли.
Одна провальная характеристика методов лечения, применявшихся в прошлом, заключается в явном отсутствии теоретической базы, которая могла бы определить причины развития подобных заболеваний. К таким методам относились префронтальная лоботомия, сверление черепа, повреждение части мозга, сеансы психоанализа, во время которых пациенты узнавали, как на их мысли и эмоции влияет подсознание.
Популярное современное лечение – психофармакологический подход, при котором пациенту вводят препараты для лечения так называемого химического дисбаланса. Но такая терапия во многом основана на интуитивном методе[268]. В 1930-х годах, после открытия синтезированного из каменноугольной смолы фиолетового красителя, у него обнаружились антигистаминные свойства, после чего права на него были куплены фармацевтической компанией. По случайному совпадению, в первом клиническом испытании этого антигистамина, проведенного во французской больнице, группа участвовавших в исследовании пациентов страдала шизофренией. Врачи сообщили, что симптомы болезни (бред и галлюцинации) у пациентов, получавших препарат, уменьшились, по сравнению с теми, кому была проведена лоботомия. Поэтому эффект подобных лекарств иногда называют «химической лоботомией». Это лекарство также назвали нейролептиком (leptic – по-гречески «удержание»), поскольку оно оказывало схожий эффект от тех методов лечения мозговых нарушений, которые вызывали припадки (например, электросудорожная шоковая терапия). Один из таких препаратов, хлорпромазин, продолжают использовать и в XXI веке, хотя он малоэффективен и вызывает побочные явления[269]. Благодаря нейролептикам возникла дофаминовая теория развития шизофрении, по которой, если препарат, блокирующий активность дофамина, снижает симптомы, то шизофрения должна вызываться слишком большим количеством циркулирующего в организме дофамина. Открытие, описывающее роль дофамина в здоровом мозге и мозге с нарушенными функциями, принесло Арвиду Карлссону Нобелевскую премию за объяснение нейробиологического эффекта применения подобных препаратов. Но сегодняшние исследования позволяют предположить, что участие дофамина в подавлении симптомов шизофрении несколько сложнее. Следуя логике этого открытия, если куриный бульон помогает при простуде, то его дефицит вызывает простуду – но разве это так?
Лекарство от туберкулеза, ипрониазид[270], иногда применяют для лечения депрессии, поскольку в свое время медсестры заметили, что после его приема у пациентов улучшалось настроение. Другое лекарство для лечения депрессии – имипрамин, изначально прописывалось как антигистаминное средство. Оказалось, что эти лекарства повышали уровень моноаминовой категории нейрохимических веществ в синапсах, то есть микропромежутках между нейронами. Моноаминовая теория развития депрессии появилась после того, как выяснилось, что препараты, повышающие уровень нейрохимических веществ в синапсах, облегчают симптомы болезни. Несколько десятилетий спустя начали выпускать таргетные препараты, нацеленные на одно нейрохимическое вещество – серотонин. Они были также эффективны и вызывали меньше побочных явлений. Одним из первых селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС) стал препарат, появившийся на рынке под названием «прозак»[271].
Хотя с помощью подобных веществ можно было лечить некоторые психические расстройства, они не давали долгосрочного эффекта и не полностью избавляли от симптомов. В тот период к самым популярным методам относились шоковая терапия, введение в искусственную кому и помещение в психиатрическую лечебницу, поэтому, когда появились новые препараты, это стало настоящим прорывом. Например, исследования, отслеживающие долгосрочные результаты у пациентов с шизофренией, не отмечали улучшений даже после 29 лет приема нейролептиков. Интересно, что по результатам многолетних наблюдений, в менее развитых странах, таких как Нигерия, где для лечения шизофрении традиционно не используют медикаментозные препараты, случаи заболевания этим расстройством встречаются гораздо реже
