Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [76]
Кеннет Ольсон. Думаю, первый вопрос, который хотела задать Шери, и, вероятно, самый важный – было ли это на самом деле?
Шери Шторм. [невнятно]
Кеннет Ольсон. Это действительно произошло? И я хочу, чтобы вы говорили на камеру, будто вы говорите с Шери.
Шери Шторм. Действительно произошло что?
Кеннет Ольсон. Она хочет знать, действительно ли она подверглась насилию. Она в замешательстве и думает, что все сочиняет… Есть ли кто-то, кто появится и ответит на этот вопрос? Для Шери? Привет. Кто здесь?
Шери Шторм. Я не знаю.
Кеннет Ольсон. Я не знаю здесь?
Шери Шторм. Должно быть.
По словам Шери, во время первого сеанса (не записанного) Ольсон заявил ей, что обнаружил в ней пятилетнюю девочку, которая рассказала, что подвергалась сексуальному насилию. Шери возразила, что не верит, будто такое могло произойти, и передала мне не раз повторенные слова доктора, что наш разум похож на компьютер, который надежно хранит все воспоминания. В этой книге я говорю о том, что мы можем быть уверены в необходимости хорошей порции реальности для мозга, которая облегчит эффективные контингентные вычисления и поможет достичь максимума функциональной мощности. Исходя из этого, чрезвычайно трудно логически обосновать применение «терапии восстановления памяти». В других случаях привнесение реального опыта в структуру психиатрического лечения при создании когнитивного и эмпирического капитала активно способствует восстановлению этой способности. Оставляю на ваше усмотрение, принимать или нет подобные методы «лечения» и считать ли их подходящими для контингентных расчетов, приводящих к полному и стабильному выздоровлению. Нельзя восстановить растянутую мышцу, как принимая болеутоляющее, так и оказывая седативное действие на мозг, погружая его в мир сказки, невозможно активировать его функциональные цепи. Мышце необходима физическая нагрузка, которая облегчит восстановление, а мозгу для функционирования нейронных цепей и поддержания их в режиме принятия решений требуется собирать и обрабатывать информацию.
Если контингентные расчеты действительно важны для психического здоровья, тогда лечение Шери, при котором психиатр создавал обстоятельства, в которых она даже не контролировала ЛИЧНОСТЬ, занимавшую ее психическое пространство (за неимением лучшего термина), должно было серьезно снизить уровень ее функционирования. Именно это и произошло. Несмотря на то что поначалу она не приняла диагноз Ольсона, он продолжил сеансы «терапии», и Шери в конце концов поверила, что, если она не продолжит сеансы восстановления памяти, ей станет хуже. Используя тактику устрашения, Ольсон не раз предупреждал женщину, что, если она прекратит лечение, ее так называемые другие сущности смогут навредить детям. Однажды утром, сидя в McDonald’s, Шери открыла Milwaukee Journal Sentinel и увидела статью «Иск о профессиональной небрежности: истец рассказывает об ужасе воспоминаний» (Malpractice Lawsuit: Plaintiff Tells Horror of Memories), тут же ее ослабевшие фильтры реальности столкнулись с мозговыми пузырями, созданными «терапией» Ольсона. Казалось бы, по невероятному совпадению у другой пациентки местной больницы (Надин) было выявлено более двухсот иных сущностей и обнаружены очень похожие воспоминания о пережитом в детстве насилии, а лечащим врачом этой пациентки был Ольсон. (Приблизительно в это же время Американская ассоциация психиатров отказалась от диагностической категории «множественное расстройство личности» и заменила его диссоциативным расстройством идентичности.)
Мы с физиологом-клиницистом из Университета Эмори Скоттом Лилиенфельдом написали статью «Мозговые пятна» (Brain Stains) для научно-популярного журнала Scientific American MIND, где рассказали о случившемся с Шери[266]. Название указывало на тот факт, что через годы после завершения «терапии» в мозге Шери все еще имелись следы психиатрической работы Ольсона. У женщины остался страх, что в детстве она действительно пережила насилие, и, конечно, осталась боязнь причинить вред своим детям. Я пригласила Шери и Скотта на встречу со студентами, чтобы поговорить о важности доказательной медицины в области психического здоровья, и студенты с предельным вниманием слушали историю Шери. На их лицах читалось смущение и недоумение оттого, что в конце XX века американский врач мог применять такие методы лечения.
После подобной контингентэктомии восстановление Шерил шло очень медленно. Конечно, работая и общаясь с людьми, она снова набиралась опыта, но прогресс был небыстрым. Оставшиеся темные пятна в ее мозге вынуждали Шерил внимательно оценивать намерения окружающих, потому что реальное мировосприятие несчастной женщины по-прежнему было затуманено и медленно восстанавливалось. Если доктор, которому она доверяла, поставил ее мир с ног на голову, чего можно было тогда ожидать от посторонних людей? Это была самая сильная вероятность, которую усвоил ее мозг за время ольсоновской «терапии», поэтому в настоящее время она с недоверием относится к окружающим. Но жизнь не стоит на месте, и недавно она прислала мне записку с фотографией своего нового «лекарства». На снимке она была с очаровательным щенком по кличке Титус (см. рис. 12). Конечно, я поинтересовалась, как на нее подействовала такая «собачья терапия». На что получила ответ: «Это не идет ни в какое сравнение. Собака иногда причиняет ущерб имуществу, но эндорфины радости, которые она пробуждает своей бескорыстной любовью и преданностью, заставляют меня забыть о порванном любимом шерстяном одеяле или изначально чистом ковре»
Это история об Уильяме Перкине, который случайно изобрел пурпурный цвет. И навсегда изменил мир вокруг себя. До 1856 года красители были исключительно натуральными – их получали из насекомых, моллюсков, корней и листьев, а искусственное окрашивание было кропотливым и дорогим. Но в 1856 году все изменилось. Английский химик, работая над лекарством от малярии в своей домашней лаборатории, случайно открыл способ массового производства красителей на фабриках. Этот эксперимент – или даже ошибка – произвел революцию в моде, химии и промышленности. Эта книга – удивительный рассказ о том, как иногда даже самая маленькая вещь может менять и иметь такое продолжительное и важное воздействие. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В книге собраны воспоминания участников Отечественной войны 1812 года и заграничного похода российской армии, окончившегося торжественным вступлением в Париж в 1814 году. Эти свидетельства, принадлежащие самым разным людям — офицерам и солдатам, священнослужителям и дворянам, купцам и городским обывателям, иностранцам на русской службе, прислуге и крепостным крестьянам, — либо никогда прежде не публиковались, либо, помещенные в периодической печати, оказались вне поля зрения историков. Лишь теперь, спустя двести лет после Отечественной войны 1812 года, они занимают свое место в истории победы русского народа над наполеоновским нашествием.
100-летие спустя после окончания Первой мировой войны и начала становления Версальской системы предыстория и история этих событий требуют дальнейшего исследования. Тема книги актуальна и в связи с территориальными изменениями в Центрально-Восточной Европе (ЦВЕ) в конце ХХ века. Многие сегодняшние проблемы берут начало в геополитической трансформации региона в ходе Первой мировой войны и после ее окончания. Концептуальной новизной работы является попытка проследить возвращение имперской составляющей во внешнюю политику России.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.