Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей - [29]

. Качество суфле зависит от множества факторов – и мозг зависит от своей хрупкой кортикальной структуры, которая может привести к его «опаданию» в виде поврежденной ткани и нарушенных функций. В определенном смысле и суфле, и человеческий мозг никогда не остаются «законченными», они постоянно меняются в ответ на вызовы окружающей среды. В следующей главе мы рассмотрим важность управления сложными нейронными цепями для расчета оптимальных вероятностей.

4 Построение мозговой цепочки контингенций

Когда я впервые прочитала вдохновляющую историю Джонсона Спенсера «Где мой сыр?» – книгу, вошедшую в список бестселлеров 1998 года, я, безусловно, была заинтригована, но даже не представляла, что через десять лет буду в собственной лаборатории оценивать схожие «уроки жизни», наблюдая за поведением мышей и крыс[105]. Для тех, кто не читал эту книгу, скажу, что ее герои – две мышки, Снифф и Скарри, и два крохотных человечка, Хем и Хо. Вы, вероятно, догадываетесь, какая пара обладает меньшей решимостью и адаптивными реакциями на неопределенные ситуации. По сюжету обе пары живут в одном лабиринте, но каждый день ходят разными путями, чтобы отыскать свою любимую еду – сыр. И они действительно находят сыр в так называемой Сырной станции С. Обе пары чертовски радуются, обнаружив такой богатый источник лакомства, но на свою удачу реагируют по-разному. Снифф и Скарри продолжают исследовать лабиринт и отмечают, что с каждым днем количество сыра уменьшается, а вот Хем и Хо бегут прямиком на Сырную станцию С и не чувствуют необходимости изучать окружающую обстановку. По сути, чрезмерная уверенность человечков в стабильном статусе Сырной станции ослепляет их, не позволяя увидеть изменения вокруг. И когда запасы сыра истощаются, это не удивляет Сниффа и Скарри, которые уже догадывались о таком исходе, но становится настоящим шоком для Хема и Хо.

Реакция человечков и мышей на неопределенность, связанную с исчезновением сыра, безусловно, возникла из их прежнего поведения. Поскольку Снифф и Скарри ежедневно исследуют новые участки лабиринта, они точно знают, куда идти, чтобы найти любимое лакомство. А вот человечки продолжают просто ходить на опустевшую Сырную станцию, так и не рискнув исследовать лабиринт, чтобы найти новое хранилище сыра. По мере развития сюжета этой притчи Джонсон выделяет некоторые мудрые мысли, как бы напоминая руководителям компаний, что изменения (и неопределенность) всегда будут иметь место, и успешный бизнес должен учитывать эти неизбежные изменения, чтобы своевременно к ним приспособиться.

Оставим в стороне вопрос о том, насколько необходимо руководителям следить за изменениями в своем бизнесе. Нас в этой главе больше интересует суть притчи. Как мы реагируем на изменения в мире и откуда узнаём, как лучше всего отвечать на неопределенность? В технических терминах такое «изменение» называется погрешностью предсказания – сыр больше не находится там, где ожидалось, отсюда и ошибка. Поскольку мир полон неопределенности, не стоит удивляться тому, что мозг припрятал несколько козырей, чтобы с готовностью отвечать на изменяющиеся условия. Когда наша жизнь или пусть даже хорошо приготовленное блюдо ставится на карту, нам нужно использовать эти козыри, чтобы перенастроить контингенции в свою пользу.

Да решай же наконец! Возвращение к нейроэкономике

В главе 2 я ввела базовые понятия нейроэкономики, но дополнительную информацию приберегла для этой главы, решив, что она легче усвоится после того, как читатель познакомится с работой мозга в предыдущей главе. Конечно, с помощью этой новой развивающейся области нейронауки нам предстоит узнать о расчете контингенций еще очень многое. Как я уже говорила, нейроэкономика довольно точно определила, как мы принимаем решения, когда стоим перед выбором из двух или более конкурирующих вариантов. Например, как мы решаем, что заказать на обед, когда видим в меню пятнадцать разных вкусных блюд? Как правило, в такой ситуации сложно сделать выбор, поскольку слишком много чертовски привлекательных вариантов. Кому нужны пятнадцать блюд на ланч? Разве наши предки сталкивались с такими трудными решениями? По мнению пионера нейроэкономики Пола Глимчера, богатство выбора снижает нашу способность принимать окончательное решение при оценке важности каждого отдельного варианта. Нейронная активность коры на топографической карте перетекает из одной области в другую, что, например, вызывает некоторую растерянность у вашего приятеля, когда он изучает ресторанное меню с выбором блюд. И прежде чем воскликнуть «Да решай же наконец!», постарайтесь понять, что ресторан, предоставив такой богатый выбор, серьезно осложнил работу нейронных цепей вашего приятеля, отвечающих за принятие решений[106].

Результаты нейроэкономических исследований, в которых изучались предпочтения апельсинов яблокам, показали активность определенных областей мозга, потому что вам больше нравились апельсины, чем яблоки, по крайней мере в тот момент, когда принималось такое решение. Если вы помните эксперимент, проведенный с кока-колой и пепси, описанный в главе 2, то в принятии решения тогда была задействована задняя теменная область конечного мозга, то есть его кора. Дальнейшее исследование, в котором обезьянам нужно было сделать выбор в условиях неопределенной задачи, указало на включение более ограниченной зоны мозга, отвечающей за принятие решения в ситуации неопределенности. Этот участок располагается в пределах теменной, или пристеночной, коры и называется боковой внутритеменной зоной. Она выступает в роли поведенческого директора, поскольку подводит к самым значимым стимулам и реакциям