Невыносимая жестокость - [4]

— Оставь его в покое! — словно сквозь туман, донесся до него крик Бонни.

Не успел он даже сообразить, что на это ответить, как череп снова чуть не раскололся от страшной боли. В следующий миг в его воспаленный мозг, будто острое сверло, вонзился визг Бонни:

— Мог бы и догадаться, что этим все кончится! Ты, скотина бесчувственная, неужели не ясно было, что я так больше не могу?

Лежа на полу, Донован ждал, пока пройдет боль, и в то же время, к своему удивлению, довольно-таки ясно и даже не без иронии размышлял:

«Ну конечно, спасибо, что напомнила. И как только я сам не догадался, что дело к этому идет? Вот уж действительно, правильно она говорит: сам я во всем и виноват».

Он не без труда встал на ноги и сосредоточил все волевые усилия на том, чтобы разглядеть, каким именно оружием Бонни сумела вывести его из строя. На его счастье, Бонни на миг перестала бессмысленно трясти перед собой этой штуковиной и замерла, занеся ее над головой, словно готовясь к очередному удару. Донован с трудом сообразил, что его жена сжимает в руках небольшую золотую статуэтку: это была человеческая фигурка неопределенного пола, в свою очередь, занесшая над головой сверкающий золотой меч.

Момент узнавания отрезвил Донована, как ведро ледяной воды.

— Ах ты, сука позорная! — прохрипел он, делая шаг в сторону Бонни. — Это же моя награда! Премия за выдающиеся достижения в создании дневных сериалов!

Бонни грозно выставила импровизированное оружие перед собой, держа его за подставку, и угрожающе прошипела:

— Несчастный ублюдок, слизняк поганый! Не вздумай сунуться ко мне!

Донован и рад был бы внять столь недвусмысленному предупреждению, но чувство равновесия еще не до конца вернулось к нему. Чтобы не упасть опять, он сделал непроизвольный шаг в сторону Бонни.

Та, сама не ожидая от себя такой прыти, резко метнулась в сторону и вонзила маленький золотой клинок прямо в филейную часть тела своего мужа. Немалый вес статуэтки вместе с пьедесталом сделал свое дело: золотой меч легко разорвал брючную ткань и глубоко вошел в другую ткань — мышечную. Потом Бонни выскочила за дверь и понеслась по направлению к выходу.

— У-у-у-у-у, твою мать! — слышала она за спиной вопли Донована. — Шлюха, шлюха последняя!

У Донована непроизвольно дрожала раненая нога, а по дорогим кремовым льняным брюкам струилась кровь, расплываясь большим пятном по всей их тыльной части. Он нагнулся, поднял упавшую на пол статуэтку — драгоценный приз — и внимательно осмотрел.

Золотой меч был маслянисто-красного цвета. Бушевавший в животе тайфун, утихомиренный на время страшной болью от ударов тяжелым постаментом статуэтки по голове, разыгрался с новой силой. Почувствовав прилив энергии, Донован с завидной скоростью сумасшедшего серфера пересек комнату, промчался в свой кабинет и стал судорожно потрошить один из стенных шкафов, сметая на пол все в поисках той вещи, которая на данный момент казалась ему самой важной на свете.

— Ничего-ничего… сейчас-сейчас… — бормотал он, отшвыривая прочь теннисные ракетки, клюшки для гольфа, горнолыжные ботинки и прочие предметы, не представлявшие в данный момент никакого интереса для него. — Ничего-ничего… не хотите по-хорошему — будет по-плохому…

Тр-р-р-р-р! Тр-р-рр-р!

До слуха Донована донесся какой-то жуткий скрежет. Высунув голову из шкафа, он прислушался. Звук раздавался не в доме, а где-то снаружи. На подъездной дорожке. Омерзительный скрежет затих, а затем снова повторился:

Тр-р-рр-р! Тр-р-рр-р!

Это был отвратительный звук ржавого автомобильного стартера, который безуспешно пытаются привести в действие. Слоноподобнный фургон намеревался вернуться к жизни.

«Это нам на руку, — пронеслось в голове у Донована. — Значит, говоришь, ублюдок, твое ржавое корыто не хочет заводиться? Вот и отлично. Сейчас ты у меня свое получишь». Донован рассмеялся, но неожиданно его смех обернулся приступом кашля. Тогда он с удвоенной энергией принялся за поиски. Нервный шок, удары по голове — все это не могло не сказаться на его состоянии. Донован быстро запыхался, но не позволил себе расслабиться.

«Значит, ты хочешь кровавой драки? — продолжил он свой монолог. — Согласен, пусть будет кровавая драка! Мы еще посмотрим, кто кого, кобель блудливый!»

Покачиваясь, как пьяный, он отошел от шкафа с пустыми руками.

Тр-р-рр-р! Тр-р-рр-р!

Скрежет стартера напомнил ему, что нельзя терять ни секунды.

Словно подстегнутый, Донован бросился к другому шкафу и с еще большей яростью стал вышвыривать оттуда все подряд: теннисные мячи, спортивные костюмы, кроссовки для пробежек, туфли для гольфа и прочую дребедень. Наконец он нашел то, что ему было нужно.

— Ага! — завопил он во весь голос. — Попалась, стерва! Что ты на это скажешь? Это, между прочим, улика, притом неопровержимая… Посмотрим, как ты все это объяснишь…

Вцепившись в извлеченный из недр шкафа «поляроид», Донован резво похромал к огромному, почти во всю стену, окну холла. По пути он отбросил окровавленную статуэтку и подобрал с пола пистолет.

Тр-рррр-рах!

Скрежет стартера сменился столь желанным для Олли ревом, наконец заведенного двигателя. Не то, торжествуя победу, не то, неловко перехватив руль, Олли нажал на кнопку звукового сигнала, и когда этот пронзительный металлический вой донесся до Донована, тот был вынужден зажать руками уши. У него аж в глазах потемнело от этой какофонии. Тяжелые удары по голове давали о себе знать. Тем не менее, услышав в следующий миг лязг шестеренок в ржавой коробке передач, Донован собрался с силами и бросился к окну, чтобы осуществить задуманное. У окна он оказался в тот самый момент, когда грязная белая колымага дала задний ход и стала разворачиваться на безупречной, тщательно подстриженной лужайке перед домом. Донован посчитал это еще одним оскорблением и стал судорожно взводить затвор камеры. К его невероятной радости, развернувшись, фургон подставил под объектив свой борт, на котором была выведена большими черными буквами по-своему гордо звучавшая надпись: