***
Раманга проснулся незадолго до заката и обнаружил, что Элианы нет. Первой мыслью было – сбежала. Второй – зачем? Ведь она могла бы сбежать уже давно. Раманга огляделся кругом и понял, что все вещи на месте – значит, Элиана ушла ненадолго. На миг он сам удивился тому, что пропажа принцессы так его взволновала, но уже через секунду усмехнулся сам себе. Элиана теперь была единственной его супругой, последней. Всё, что осталось от огромной семьи, ради которой наместник мог бы отдать всё. Этот маленький осколочек целого стоит того, чтобы о нём волноваться. Тем более что в последнее время Элиана была не только его сиделкой и вынужденной едой – она была чем-то мягким, обволакивающим его от начала до конца. Раманга знал, что нельзя поддаваться этому чувству – впереди ждал бой, и он должен был быть готов к жестокости, но… уговаривать себя было бесполезно. Принцесса становилась ему дороже день ото дня.
Раманга сел и размял плечи. Руки слушались куда лучше, чем неделю назад, хотя прежней силы он и не чувствовал. Он бросил взгляд на пролом в скале, пытаясь понять, почему снова проснулся до темноты – ответ был прост. Птицы снаружи орали, будто за ними гонялась бешеная рысь. Когда они закричали в очередной раз на десяток голосов, Раманга не выдержал и подошёл к выходу из пещеры, чтобы выглянуть наружу. Стоило ему приблизиться к границе тени, как что-то блеснуло в воздухе, и в ноге полыхнула боль. Отскочив назад, Раманга бросил быстрый взгляд на голень, из которой торчала стрела с зеленым оперением. Он едва успел отпрыгнуть ещё на шаг, прежде чем ещё одна ударилась о пол.
Снова пронзительно закричали птицы. Раманга бросился к вещам в поисках оружия, но не обнаружил ничего. Заняв защитную позицию, он опять обернулся ко входу и увидел в проёме четыре тени. Испуская пронзительные пересвисты, они медленно расходились в стороны, доставая из-за спин копья. Раманга сжал зубы. Нужно было принять бой у выхода, в узком перешейке, тогда у него был бы шанс. Теперь же единственным верным решением было пойти на прорыв и, вырвавшись из пещеры, попытаться скрыться в лесу – но этого он себе позволить не мог, ослепительно яркое солнце по-прежнему освещало горный склон.
Раманга невольно попятился и тут же, одёрнув себя, шагнул влево и ударил ближайшего нападающего под дых. Тот согнулся вдвое, и Раманга рванул на себя копьё, но пальцы противника ничуть не ослабли, а вот Раманга ещё не окреп. Он ударил эльфа – теперь Раманга не сомневался, что перед ним эльф – ногой по колену и рванул копьё в другую сторону, рассчитывая на неожиданность. На сей раз древко поддалось, но вампир едва успел выставить его перед собой, когда ещё одна тень прыжком преодолела полпещеры и ударила его таким же копьём по ногам. Ещё один эльф рванулся к ним, метя вампиру в плечо. Раманга отбил удар, но пропустил третий, пришедшийся ему в спину. Он упал на пол ничком, тут же, перекатившись, ушёл от нацеленного в сердце удара и, вскочив на ноги, бросился к выходу.
Это оказалось ошибкой. Стрела вошла ему в живот, и боль расползлась по телу огнём. Из последних сил Раманга рванул древко, высвобождая из себя кусочек серебра, и отшвырнул стрелу в сторону. Перед глазами всё поплыло, и он провалился в темноту.
***
Элиана стояла посреди пещеры. На приподнятом запястье эльфийки сидел нахохлившийся беркут.
– Спасибо, – сказала Элиана и уже собиралась было подбросить птицу в воздух, но остановилась, задумавшись. – Ты знаешь, куда они пошли?
Птица издала недовольный клекот.
– Я тоже эльф, – напомнила она беркуту, – от меня ничего не нужно скрывать.
Птица поклекотала ещё, для важности. Затем вспорхнула в воздух и издала протяжный свист.
– Йено, – Элиана бросилась к выходу и, не останавливаясь, вскочила в седло. Йено взмыл в воздух. Беркут летел быстро, но грифону приходилось сдерживать скорость, чтобы держаться с ним вровень. Через полчаса беркут пошёл на снижение, и Йено последовал за ним. Элиана на ходу накинула заклятье тумана и в десятке метров над землёй придержала грифона, разглядывая стоянку лесного племени.
Она была куда больше, чем все, о которых Элиана слышала до сих пор. И сами эльфы, собравшиеся здесь, явно принадлежали к различным племенам – об этом говорили узоры на их одежде, копьях и лицах. Маленькие шалаши, прикрытые палыми ветвями, едва можно было разглядеть издалека. Они расходились лучами от центра стоянки вдоль неких подобий улочек, где горел большой костёр. Вокруг костра сидели эльфы: мужчины и женщины – и пели протяжную песню о далёком прошлом, когда в мире не было ночи.
Элиана присмотрелась. Сердце её глухо ухнуло, когда рядом с костром она разглядела вбитый в землю позорный столб и привязанную к нему мощную фигуру вампира. Высокая деревянная колонна заканчивалась прямоугольным навершием, к которому крепились руки «преступника», а спустив взгляд чуть ниже, Элиана разглядела лицо лесного духа, хохочущее над наказанным. Руки Раманги были вытянуты высоко вверх, обнажённая грудь кровоточила в нескольких местах. Волосы намокли от пота и спутались. Они бесформенными сосульками падали на лицо, но губы наместника были плотно сжаты. Грудная клетка мерно вздымалась, качая воздух будто меха кузнеца. По напряжению мышц эльфийка поняла, что Раманга пытается порвать путы.
