Невеста Обалуайе - [106]
– Ты слишком хорошо думаешь обо мне, дочь моя.
– Я ошибаюсь?
Рокки молчал, уставившись в темноту. До Оба доносилось его отрывистое, тяжёлое дыхание.
– Вы много лет прожили в тюрьме. Там был ваш дом, там вы ничего не боялись. Но вы ушли оттуда, зная, что мёртвая сестра сразу же найдёт вас! Ушли потому, что вас позвал кто-то не чужой вам…
– Ты ведь знать не знала, что делаешь, когда оживила плоды гамелейры, – хрипло сказал Рокки, не поднимая головы.
– Да, не знала. Знай я об этом раньше – посадила бы их четырнадцать лет назад. И мы не потеряли бы столько времени. И Обалу… Он тоже, я уверена… Просто должно пройти время… – Не договорив, Оба тяжело вздохнула. Некоторое время пожилой усталый человек и молодая женщина сидели молча, один – глядя в землю, другая – следя блестящими от слёз глазами за беззаботным танцем светлячков.
– Вы вправе поступать как знаете, дон Рокки. Конечно же. Но я прошу вас… Я очень хотела бы, чтобы вы приехали ко мне в Баию. У меня хватит места, вам будет спокойно в моём доме. У нас красивый квартал, прекрасные соседи. Я даже новый телевизор купила на днях! – Оба грустно улыбнулась, украдкой вытерла слёзы. – Вы, можете, конечно, счесть меня круглой дурой. Может быть, так оно и есть, ничего не скажу. Но человек не должен жить один, когда у него есть дети. Это неправильно, дон Рокки. Это совсем нехорошо.
Рокки не ответил. Но когда Оба, собравшись с духом, неуверенно коснулась его плеча, огромная, шершавая ладонь накрыла и сжала до боли её руку.
– Я… подумаю о твоих словах. Обещаю.
– Спасибо. – Оба поднялась. – Так я пойду, уже поздно. Ешьте фейжоаду, она ещё горячая.
– Доброй ночи, дочь моя.
– Доброй ночи… отец.
– Вот ведь дьявол… – пробормотал Рокки, когда платье Оба исчезло в зарослях. В ответ ему, словно в насмешку, из чёрных кустов ухнула сова.
Из дома появился дон Осаин. В его руках были две миски, блюдо с плодами манго. Ни слова не говоря, он поставил посуду на ступеньку, принёс оставленную Оба фейжоаду, снял полотенце со второй кастрюли. Рокки поднял голову.
– С ума сойти, как пахнет!
– Твоя дочь прекрасно готовит.
– Но… я не понимаю…
– Я тоже. Но эта девочка упрямая, как ты. И будет ждать твоего ответа. Подумай, сын. А пока что – ешь. Такая еда не должна пропасть зря, а завтра это будет уже совсем не то.
Через минуту отец и сын молча, сосредоточенно жевали мясо с фасолью. В тёмном саду самозабвенно пела куруру. Вагалуми беспечно плясали над цветами, и фиолетовое, насквозь пронизанное звёздным светом небо светилось в разрыве ветвей.
– Что? Когда? Мануэл, я плохо слышу тебя, говори громче! – Эва плотнее прижала телефон к уху, свободной рукой зажала другое ухо. – Прости, здесь такой шум! Нет, я не в Баие, я на ферме бабушки, у нас праздник… что? Моя выставка? Нет… Нет… Не возражаю, конечно… Но ведь, кажется, ты говорил… Прямо завтра?! Боже мой… Конечно… Спасибо… Конечно, очень рада… Д-да, постараюсь быть. Спасибо, я тебе очень благодарна.
Выключив телефон, Эва в задумчивости опустилась на крыльцо веранды. Никто не обращал на неё внимания. И двор, и дом были полны народу. Музыкальная колонка гремела самбой на весь лес: возле старых качелей танцевали дети. На утоптанной площадке за домом ныл беримбау и летали полуобнажённые фигуры: Йанса собрала роду. Машины и мотоциклы продолжали подъезжать: казалось, полгорода прибыло сюда, на старую ферму, отмечать день рождения Жанаины. Под питангейрами стоял огромный стол. Женщины носились из дома на улицу с посудой, бутылками, закусками и салфетками, а из кухни, как капитан из рубки, громогласно распоряжалась Оба:
– Болиньос уже можно подавать! И салаты! И шиншин! И акараже! Ватапа готова, Габи, забери её! Эшу! Эшу! Да что же это за проклятье? Отойди от бригадейрос, это же для детей! Святая Дева, он уже половину съел! Дона Жанаина, что, по-вашему, лучше подать сначала – мокеку, сарапател или фейжоаду?
– Всё сразу, дочь моя! Всё равно съедят за три минуты! Ошосси! Как там шурраско? Может, лучше я это сделаю?
– Женщины, вас нельзя подпускать к мясу… – бурчал Ошосси, который стоял под манговым деревом и внимательно следил за говяжьими рёбрышками, жарящимися на углях. – Вы только испортите всё! Обинья, успокойся, уже почти готово! Йанса, любовь моя, что ты так вопишь? В чём дело?
– Поди сюда немедленно, Охотник! Тут полковник не хочет со мной играть! Говорит, что всё позабыл и только зря опозорится…
– Позабыл он, как же… Детка, но я же тоже не могу! Если я спалю мясо, Оба меня убьёт! Пусть Шанго поднимет задницу!
– Ничего он не поднимет! Они с Ошун час назад закрылись наверху и…
– Поня-а-атно… Эй, кто-нибудь! Эшу! Марэ! Огун! Разорваться мне тут?! Мясо уже почти готово, отворачиваться нельзя!
– Иди, я пригляжу. – Огун неторопливо подошёл к углям и, прихлёбывая пиво из банки, ответственно уставился на покрытые румяной корочкой, сочащиеся коричневым соком говяжьи рёбрышки. Ошосси унёсся к капоэйристам, и через мгновение над воротами замелькали два вихря: лохматых дредов и унизанных терере косичек.
На веранде тоже негде было повернуться. Дона Кармела и ещё несколько таких же солидных, одетых в белые платья сеньор пили за столом кофе из крошечных чашечек. На перилах висели и смеялись дети. Кто-то лежащий в гамаке с упоением дымил сигаретой: дым поднимался клубами. У ступеней крыльца на перевёрнутом ящике сидел Обалу. Рядом на траве валялись его костыли. Эва улыбнулась, подумав о том, что брат нарочно выбрал это место: каждые две минуты мимо него проносилась Габриэла. Вот и сейчас подруга появилась из кухни с тарелкой акараже. Пробегая мимо Обалу, она на лету сунула ему пончик, улыбнулась, отбросила с лица волосы и помчалась дальше. Обалу сунул в рот тёплый акараже, чертыхнулся, уронив в траву одну креветку. На его некрасивом лице застыла недоверчивая, смятенная улыбка. Глаза не отрываясь следили за тонкой фигуркой Габриэлы. «Что из этого получится? Чем это закончится? – в который раз подумала Эва. – Мне страшно до сих пор. А им… похоже, всё равно.»
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Мыслимое ли дело творится в Российской империи: потомок старинной дворянской фамилии Михаил Иверзнев влюбился в крепостную крестьянку Устинью, собственность его лучшего друга Никиты Закатова! А она мало того что дала решительный отказ, храня верность жениху, так еще и оказалась беглой и замешанной в преступлении – этот самый жених вместе с братом, защищая ее, убил управляющую имением. И страдать бы Иверзневу от неразделенной любви, если бы не новая беда – за распространение подозрительной рукописи среди студентов он схвачен жандармами.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Для участия в новогоднем литературном конкурсе детского рассказа «Снежное слово».
Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент — столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.
Детские страхи… С годами они исчезают или? Взрослому мужчине во сне приходится вновь и вновь бороться с тем, чего боялся в раннем детстве.
Оля видит странные сны. В них она, взрослая, едет по московскому метро, полному монстров, и не может вспомнить прошлое. В этих снах нет Женьки, единственного человека в её жизни, кто тоже их видел — откуда-то Оля знает, что его больше не существует в реальности, даже лица не помнит. Наяву наступает ноябрь, преддверье зимы — и приносит с собой других чудовищ да слухи о живодёре в городе. В классе появляется новый ученик. Всё начинает стремительно меняться. Стрелки часов сдвигаются с места.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Небольшой рассказ на конкурс рассказов о космосе на Литрес.ру 2021-го года. Во многом автобиографическое произведение, раскрывающее мой рост от мальчишки, увлечённого темой космических полётов, до взрослого без иллюзий, реально смотрящего на это.
В Городе Всех Святых правит древняя африканская магия. Люди легко становятся богами, боги на каждом шагу вмешиваются в судьбы людей… Эва Каррейра учится в университете Сан-Паулу, устраивает личную жизнь, ждёт каникул. Но ночью гремят барабаны макумбы – и обычная студентка становится ориша Эуа, ласковой богиней дождей и превращений! От неё ждёт помощи красавица Ошун, в сны которой вторгаются чудовищные видения из далёкого прошлого. Эва должна помочь подруге. Она вступает в битву, не зная, что ей предстоит война против собственной матери…
Родителей не выбирают… Бразильская студентка Эва Каррейра учится и живёт под контролем властной и холодной матери. У Эвы нет любимого, ей не позволено иметь друзей. Мать наводит свои порядки даже в мечтах и снах Эвы! Но однажды в жизнь девушки врываются её братья – и Эва оказывается втянутой в опасный водоворот афро-бразильской магии. Ей предстоит сражаться за свою свободу и поднимать на свет такие секреты, которым лучше бы оставаться на дне. Но братья всегда решат проблемы сестры, не так ли? Особенно если они – боги…