Неведомые земли. Том 2 - [21]

Приверженцы американской теории склонны считать дерево фусан американским алоэ, называемым также агавой (Agave americana), или даже одним из видов кактуса (Леланд). Но так как всем этим растениям не свойственны ни похожие на груши плоды, ни сердцевидные листья, ни кора, пригодная для производства бумаги, Бретшнейдору нетрудно было доказать несостоятельность такого толкования.[18] Напротив, описание дерева фусан во всех подробностях как нельзя лучше подходит к бумажной шелковице (Broussonelia papyrifera), часто встречающейся на островах Восточной Азии. Не может быть больше никаких сомнений, что Хуай Шень имел в виду это дерево. Отсюда напрашиваются выводы, имеющие решающее значение. [56]

Поскольку в источнике дано превосходное описание реально существующего растения, нет никакого основания считать отчет Хуай Шеня сказкой. Кроме того, бумажная шелковица нигде в Америке не растет, но в большом количестве встречается в Восточной Азии. Следовательно, нельзя искать Фусан восточнее ареала распространения этого дерева. Гипотеза Шлегеля о тождестве Фусана с Сахалином сама по себе допустима, так как там распространена бумажная шелковица. Но низкий уровень культуры коренного населения этого острова, наблюдавшийся до сравнительно позднего времени, не позволяет предполагать, что 1400 лет назад там могли пользоваться письменностью и изготовлять бумагу. Невероятно также, что на Сахалине обитало весьма многочисленное население и была уже сложившаяся государственная организация. По тем же соображениям исключаются и Курильские острова, которые наряду с Сахалином был склонен отождествлять с Фусаном Кордье.[19]

Следовательно, не остается ничего другого, как искать Фусан в Японии, то есть согласиться с точкой зрения Клапрота и Бретшнейдера. И хотя название «Фусан», возможно, значительно древнее отчета Хуай Шеня, в подтверждение чего Бретшнейдер привел доказательства из литературных источников, все же «страна Фусан» паломника Хуай Шеня, совершившего свое путешествие в 499 г., могла находиться только на Японских островах!

Данные о полном отсутствии в Фусане железа прекрасно согласуются с условиями в Японии, где и в настоящее время ощущается большой недостаток собственной железной руды.

Сообщение Хуай Шеня о наличии в Фусане лошадей также можно рассматривать как один из самых веских аргументов против отождествления загадочной страны с Америкой, где этих животных не знали. В Японии же, как известно, лошади тогда уже были. Правда, составленные в III в. китайские летописи династии Вэй подчеркивают на основании донесений китайских послов, что в стране Во (северо-запад Японии) совсем не знают лошадей. Однако со времени японского похода в Корею в 363—369 гг. эти животные, несомненно, уже появились в Японии,[20] и спустя 130 лет паломник Хуай Шень уже мог их там увидеть.

На первый взгляд может показаться странным сообщение о том, что в 499 г. буддизм уже укоренился в Фусане. Историками твердо установлено, что исповедование буддизма в Японии было разрешено только в 552 г., а после победы партии буддистов[21] при императоре Йомэ (586/87) он уже в 621 г., в царствование императрицы Суйко, был объявлен государственной религией.[22] Тем не менее никакого противоречия здесь нет. Несомненно, первому признанию буддизма в Японии должен был предшествовать более [57] длительный период, когда в стране делались попытки насадить это вероучение, что, однако, не получило отражения в официальных государственных хрониках «Нихонги». Подобные попытки в V в. тем более вероятны, что в соседней с Японией Корее буддийскую религию приняли государства Когурё (в 372 г.), Пэкче (в 384 г.), а расположенная на востоке полуострова Силла — вскоре после 400 г.[23] Однако между Японией и Кореей постоянно поддерживались отношения, носившие попеременно то мирный, то враждебный характер. В 391 г. японцы завоевали Силлу и Пэкче, но позднее, при попытке подчинить своей власти также и государство Когурё, потерпели в 404 г. тяжелое поражение,[24] которое нанес им правитель последнего Гоан Каито (392—413). В то же самое время открылся доступ в Японию для китайской культуры. В 405 г. через посредство корейца Вани японцы заимствовали китайские иероглифы[25] и приобрели первые китайские книги. «Едва ли можно еще подвергать сомнению»[26] тот факт, что около 426 г. в Японии было введено шелководство, также заимствованное из Китая. Впрочем, китайский шелк, видимо, был известен в Японии значительно раньше, так как имеется свидетельство о подношении в дар японской императрице в 243 г. красно-зеленых шелковых платьев и шелкового платка.[27] Кроме того, в V в. через Корею поддерживались дипломатические связи между Китаем и Японией: китайские послы посетили Японию в 425, 443, 462, 466 и 478 гг.; в свою очередь японские посольства побывали в Китае в 464, 468 гг. и т.д.[28]

Представляется вполне естественным, что при этих условиях буддизм, проявлявший во все времена большую активность, пользовался в течение этих десятилетий всяким удобным случаем, чтобы укрепиться в Японии. Итак, при отождествлении Фусана с Японией сообщение Хуай Шеня о прибытии в Фусан первых буддистов, выходцев из Кабулистана, в 458 г. хорошо согласуется с рассмотренными выше историческими связями.