Неуютное море - [20]
— Как-то вы странно настроены, Мартын Петрович. Разве можно так? Ведь идете в опасный рейс. А вам всё безразлично…
Гурлев поднял на Карданова беспокойные, какие-то испуганные глаза.
— Вы считаете, что странно, — нервно сказал Гурлев, чиркая одну за другой тухнувшие на ветру спички. — Та́к я вас понял?
— Так.
— Если бы я вам всё рассказал, то, наверное, не показалось бы странным. Надо знать сначала…
Гурлев глубоко затянулся. Руки у него дрожали. Карданов молчал. Не стоило быть назойливым, надоедать Гурлеву расспросами. Захочет — расскажет сам.
— Вы меня извините, Андрей Андреевич, — торопливо заговорил Гурлев. — Может быть, не нужно рассказывать вам об этом. Но я вам доверяю. Вы вот говорите: странно настроен… Из колеи я выбит, вот что. Думаете, я на этой барже по доброй воле оказался? Нет! Капитан дальнего плавания не будет здесь работать…
— А как же я? — улыбнулся Карданов.
— Вы — дело другое. Вы временно. Сделали перегон — и возвратились на свою «Тайгу». А я? Опять искать место. История моя короткая. Послушайте, если не торопитесь. Плавал я в Черноморском пароходстве на хорошем пароходе. Вы ведь знаете суда голландской постройки на шесть тысяч тонн? Всё было прекрасно. Вдруг в тысяча девятьсот пятьдесят первом году меня снимают с судна. Видимых причин нет. Человек я трезвый, служил неплохо… Я обегал все инстанции. Концов не найти. Знаете — Иван кивает на Петра… Какой-то заколдованный круг. Наконец в одном месте сказали: неблагополучно по родственной линии; живет у вас дальняя родственница за границей. Так что понимаете сами. Боже мой! Я тридцать лет плаваю, и тридцать лет писал во всех анкетах об этой родственнице… Никогда не мешала работать! Так вот, нашелся перестраховщик, которому это показалось криминалом. Зачем ему иметь головную боль? Проще снять Гурлева с парохода. И сняли. И начались мои мытарства. Вы понимаете, что значит для моряка, не знающего другой специальности, закрытые двери в мир?
Карданов кивнул головой.
— Ну вот. Пришлось уйти из пароходства. Где только я не работал за эти девять лет! И в гидрографии, и у рыбаков на «селедке», и в порту стивидором. Везде косятся. Как же — «безвизник», «фокстерьер». А чувствую я себя ни в чем не виноватым…
Карданову стало искренно жаль Гурлева:
— Мартын Петрович, а вы бы написали про всё это повыше.
Гурлев с отчаянием махнул рукой:
— Писал. И не раз писал. Везде отписка, формализм. Всё замкнулось на тех, на кого я жаловался. Не буду больше писать. Одна трепка нервов.
— Времена изменились, Мартын Петрович. Посмотрите, как много хорошего сделано за последние годы, сколько ошибок исправлено. Взяли да написали в Цека. Что вы теряете?
— Есть им время всякими мелочами заниматься!
— Напрасно вы так. Вашим делом займутся авторитетные люди. Поверьте мне…
— Вы, думаете, стоит написать?
— Стоит. Ведь под лежачий камень вода не течет.
— Это верно. Так считаете, написать? — В глазах Гурлева вспыхнули огоньки. — Напишу. Честно говоря, я давно вынашивал эту мысль, да боялся еще одного разочарования. Вы поймите, мне заграница не нужна. Я всё видел. Но ведь дело в доверии. Это обидно.
— Знаете, Мартын Петрович, — задушевно сказал Карданов, — вы честный человек, и, я уверен, всё встанет на свои места. Есть еще, к сожалению, людишки, думающие и работающие по старинке. И если не кричать о них, не указывать на них пальцем, они еще долго будут мешать нам жить. А голову никогда не опускайте. За правду надо бороться. Скептицизм в этом деле — плохой помощник.
Простившись с капитаном «Шилки», Карданов пошел к себе на судно. Гурлев проводил его взглядом. Он чувствовал, как теплеет у него на сердце. Будто кто-то встал рядом с ним, готовый в трудный момент прийти на помощь.
Перед отъездом Марков созвал командный состав самоходок. Собрались в комнате на пятом этаже. Марков запаздывал. Разговаривали вполголоса. Карданов разглядывал знакомые лица присутствующих и думал о том, что все эти капитаны, по-видимому, неплохие моряки, но на них лежит какой-то особый отпечаток. То ли это манера держаться, то ли от разношерстной одежды. Они мало походили на тех уверенных в себе, хорошо одетых капитанов, с которыми ему последнее время приходилось встречаться в пароходстве. Почему-то вспомнились Карданову парусные суда и времена, когда эти похожие на птицы корабли водили знаменитые шкипера, презирающие форму — одетые в свитера, кепки, цилиндры…
«Капитаны чайных клиперов, — усмехнулся про себя Карданов, — те были искателями приключений». А эти? Он осмотрелся вокруг. «Перегонщики!» Именно «перегонщики», люди, не связанные надолго со своим судном, не имеющие постоянных команд, идущие на любые опасности, чтобы заработать деньги, пережить зиму, а летом пойти на следующий перегон.
Карданов примерно знал, что привело их «на флот Маркова». У Туза «короткий диплом», не дающий права командовать большими судами; Эдик Журавлев учится в высшем мореходном училище, и ему нужно иметь свободную зиму; Рубцова не берут в пароходство за старые грехи; Гурлев с удовольствием вернулся бы к нормальному плаванию, но… Бархатов использует свой отпуск; и, наконец, сам он, Карданов «временно откомандирован». Все временно! Вот и превратились они в «перегонщиков»…
Роман о становлении характера молодого человека, связавшего свою жизнь с морем, о трудных испытаниях, выпавших на его долю в годы Великой Отечественной войны, когда главный герой вместе со своими товарищами оказался интернированным в одном из фашистских портов, о налаживании мирной жизни.
«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.
Имя писателя Юрия Клименченко известно любителям маринистской литературы по книгам «Штурман дальнего плавания», «Истинный курс», «Неуютное море», «Неспущенный флаг», «Чужой ветер» и сборнику рассказов «Открытое море». Капитан дальнего плавания Юрий Клименченко хорошо знает и любит флот, его людей. В повести «Дуга большого круга» писатель рассказывает о судьбе Ромки Сергеева, одного из главных героев «Штурмана дальнего плавания». Это повесть о капитане, хорошем, честном человеке со сложной судьбой.
«Голубой трансатлантической линией» называют маршрут плавания пассажирских судов между Европой и Канадой.Двенадцать сильнейших капиталистических судоходных компаний обслуживали эту линию. И вдруг в 1965 году неожиданно в Атлантике появился советский теплоход «Александр Пушкин». Все предрекали ему неудачу. «Не выдержит конкуренции», — говорили специалисты.Командовал судном молодой капитан Балтийского пароходства Арам Михайлович Оганов. К январю 1970 года семь судовладельцев сняли свои теплоходы с этой линии.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Книга посвящена жизни и многолетней деятельности Почетного академика, дважды Героя Социалистического Труда Т.С.Мальцева. Богатая событиями биография выдающегося советского земледельца, огромный багаж теоретических и практических знаний, накопленных за долгие годы жизни, высокая морально-нравственная позиция и богатый духовный мир снискали всенародное глубокое уважение к этому замечательному человеку и большому труженику. В повести использованы многочисленные ранее не публиковавшиеся сведения и документы.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
