Неугасимый огонь - [94]

— Есть и другие, — сказал Полиперхонт, — те же мидяне. Их Тутмос побил, а мы протянем руку.

— А на западе ахейцы, — добавил Пердикка, — братья наши. Вон, этого Этеокла, которого Неарх привёз, за чашей послушать — пир ещё не окончится, как все начнёшь понимать, что он там лопочет.

— Их не слишком много, — сказал Неарх, — а в Ионии ещё меньше. Я был в Милете — захудалый городишко. С нашим временем не сравнить. К тому же ахейцев начинают теснить хетты. Бескровное ползучее нашествие. Переселяются с востока и начинают жить своим укладом. А он у них привлекательный.

— Хетты — наши друзья, — снова напомнил Пердикка.

— Там кроме хеттов есть ещё Илион, Вилуса по-ихнему.

— Илион? — переспросил Кен, — Троя? Скверно. Троя — враг.

— Да не враг она, — наконец подал голос царь, — тут ещё не было ни Приама, ни Агамемнона. И даже Геракла. Нет причин для вражды.

Стратеги разом посмотрели на царя и замолчали.

— Обсуждаете, как будем воевать с Египтом? — спросил Александр.

Военачальники не ответили.

— А с чего вы решили, что будем воевать?

— Царь, такие оскорбления только кровью… — начал Пердикка, но не договорил, потупился под взглядом Александра, который прямо молниями из глаз жарил.

— Кровью из твоего носа?

Сын Оронта не ответил. Царь тоже долго не произносил ни слова, обводя взглядом собравшихся. Наконец, сказал.

— Я буду говорить с Тутмосом.

Царь вышел из шатра. Стратеги последовали за ним. Александр покосился на солнце, посмотрел на Птолемея. Тот кивнул.

— Время.

Египтяне предложили встретиться в полдень.

— Арета, коня, — распорядился царь, — не Букефала.

— Сколько человек взять? — поинтересовался Клит.

— Нисколько. Поеду один.

— Да как же без охраны? — изумился Селевк, — а если они…

— Поеду один, — отрезал Александр.

— Уговор был такой, — подтвердил Птолемей, посмотрев на опешивших телохранителей.

— Безрассудно… — буркнул Парменион, который до этого момента хранил молчание.

Царь бросил на него краткий испепеляющий взгляд, взлетел на спину гнедого, подведённого конюхом.

— Царь, — приблизился Парменион, — если их требования будут запредельны… Не думай обо мне. Не думай о Филоте. Поступай, как должно. Как бы не повернулось…

Александр, некоторое время смотрел старому полководцу прямо в глаза. Коротко кивнул и места пустил коня вскачь.

* * *

Встретиться условились за городом на берегу моря у приметной скалы. Ждал Александр недолго. На дороге появилась колесница, на которой стоял всего один человек. Издали было видно, что он облачен в доспехи, а над плечом из-за спины торчит длинный лук.

Но это был не фараон.

— Радуйся, Ранефер, — сказал Александр и, криво усмехнувшись, добавил, — сколько боги тебе отмерили жизни, столько и радуйся.

Демонстративное пренебрежение приличиями. Н-да… «Неплохое» начало. Ипи усилием воли сдержал желание скосить глаза по сторонам, высматривая засаду. Нечего тут высматривать, место довольно открытое. Хорошо, что сдержался. Македонянин цепко ухватился взглядом, словно именно этого и ждал — мимолётного проявления страха. Сам он смотрел, почти не мигая.

Побить невежество учтивостью? Фенех знают, что стоит за церемонностью ремту. А этот царь-пришелец знает? Или даже не поймёт, что его так отхлестали?

— Желаю и тебе всего того же, достойнейший, — ответил Ипи.

Он секунду раздумывал, остановить колесницу перед царём и разговаривать на подобающем для такого случая удалении или…

Ранефер легонько стегнул лошадей, велев им пройти слева от Александра, сблизившись с ним на расстояние вытянутой руки. Македонянин отреагировал спокойно, перекинул ногу через конскую спину и уселся боком. Вальяжно. Ранефер расслабленно присел на бортик колесницы и скрестил руки на груди.

— Я думал, приедет сам Менхеперра, — сказал царь.

— По нашим обычаям Величайший не ведёт переговоров, это дело Верховного Хранителя. Если ты оскорблён, то мне наплевать, — спокойно сказал Ипи.

— Да нет, — невозмутимо ответил Александр, — так даже лучше. Тутмос плохо говорит по-нашему. Боюсь, кончилось бы, как на Пустоши.

— Да, он не слишком преуспел в изучении вашей речи, — согласился Ипи, — а ты?

— Я беру уроки хеттского, — парировал царь.

— Кому чего важнее, — беззаботно хмыкнул Ипи, но меж бровями его на мгновение проявилась глубокая складка.

— Именно так.

Некоторое время они молчали, изучающе разглядывая друг друга.

— Собрался на войну? — прищурился Александр.

Сам он доспехов не надел, и обликом не отличался от любого из гетайров вне поля боя: тёмно-красная фракийская рубаха, жёлтый фессалийский плащ и серый войлочный берет на голове. Никаких колец, браслетов и цепей. Простая кожаная перевязь с мечом.

— Только глупец пойдёт уговаривать гиену питаться травой, не взяв с собой оружия, — сказал Ипи.

Александр некоторое время молчал.

— Мне интересно, каким образом сей вооружённый радетель о нравах гиен, собирается увещевать их отказаться от мяса в пользу травы?

— О, на свете иногда происходят удивительные вещи, — усмехнулся ипи, — гиены коварны и кровожадны, но вместе с тем весьма осторожны. Я слышал, что некоторые из них не лишены разума, к нему и собирался воззвать.

— И что бы ты сказал, встретив такую разумную гиену?