Неугасимый огонь - [95]

— Указал бы на печальный пример её безмерно нахальных собратьев, которые попытались заглотить больше, чем способны переварить.

На скулах Александра играли желваки. Ранефер видел, что царь сохраняет невозмутимость с большим трудом. Верховный Хранитель понимал, что, ведя такие речи, балансирует на острие ножа, но твёрдо решил выявить предел допустимой жёсткости в отношениях с этим человеком.

— Довольно комедии. Чего ты хочешь? — процедил Александр.

— Справедливости.

— Зевс свидетель, я хочу того же! Вот только что ты понимаешь под справедливостью?

— Виновник бойни должен понести наказание.

— И кто же он? — скривил губы в усмешке Александр.

— Филота, — спокойно сказал Ранефер.

— Филота… — протянул Александр и вдруг рассмеялся, — а ведь ты не ищешь справедливости, Ранефер!

— Почему ты так решил? — спросил Ипи.

— Ты мог бы казнить виновника, которого сам и назначил.

— Никого я не назначал. Нефер-Неферу свидетельница, у меня достаточно доказательств. Если нет у тебя веры словам Неарха и уцелевших моряков…

— Да плевал я на твои доказательства! Не интересны они мне. Да и тебе тоже. Хватит играть в судью, Ранефер, ты же торговаться приехал? А?

Ипи поджал губы.

— Торговаться! — повторил Александр.

Гнедой затанцевал. Александр перекинул ногу обратно и поднял его на дыбы. Конь скакнул в сторону, но всадник удержал его порыв, успокоил.

— От того, что ты казнишь пленных, просто унизишь, обратишь в рабов, или что там у вас заведено в отношении пиратов, ты не поимеешь выгоды. Только разрушишь все, что мы достигли. Даже не за год достигли. За эти пять дней. Ты ведь прекрасно понимаешь, что нет моей выгоды в том, что случилось на Родосе. Все, что произошло там, случилось без моего ведома. А я тут пытался наши добрососедские отношения укрепить. Или не веришь? Обвинишь меня?

— Нет, — ответил Ипи, — я не сомневаюсь, что ты желал мира.

— Так и нечего потрясать своими «доказательствами». Желаешь мира — давай говорить о нём. Хочешь войны — воюй. Все просто. Но, что-то подсказывает мне, воевать вы не хотите.

Царь снова подъехал ближе, потрепал коня по шее.

— Невыгодно это вам. Тут, я смотрю, вы немногим отличаетесь от финикийцев. Всюду ищете выгоду себе.

— Выгоду государству, — холодно поправил его Ипи, — разве не в этом предназначение правителя?

Александр засмеялся.

— Ну, так какую выгоду для своего государства ты хочешь извлечь из этого разговора? Только давай не будем говорить про «справедливое возмездие». Называй свои условия. Я тоже не хочу войны.

— Я удерживаю нескольких младших военачальников и Филоту. Я отпущу их за выкуп, — сказал Ранефер.

— Назови цену.

— Сто пятьдесят хека золота.

Александр удивился.

— Насколько помню, этот ваш хека, примерно равен нашему таланту?

— Примерно, — кивнул Ранефер.

— И ты хочешь сто пятьдесят талантов.

Александр пустил коня шагом вокруг колесницы Верховного Хранителя. Тот не менял позу, так и сидел на бортике, скрестив руки на груди. Даже головы не поворачивал, одними глазами следя за македонянином, да и то как-то расслабленно.

— Скажи, Ранефер, зачем вам золото? У вас же его столько, что можно каждому простолюдину отлить по ночному горшку.

— Не так много, — усмехнулся Ипи, — но все же немало.

— И почему сто пятьдесят? Не сто, не двести, не триста?

— Этот выкуп желает получить царь Аримин за резню на острове Апопа.

— Критянин? Арейменес? Так ты сейчас его приказчиком выступаешь?

— Мне безразлично, как ты это назовёшь, — сказал Ипи, — но советую заплатить. Иначе…

— Иначе, что?

— Иначе ущерб от набегов пиратов ещё до зимних штормов может превзойти эту сумму. Пока у вас был сильный боевой флот, вы не знали, что такое налёты кефтиу. А теперь к вашим берегам как мухи на мёд слетятся все морские разбойники Зелёных вод. Мы позаботимся, чтобы они узнали, что здесь их ждёт лёгкая пожива.

— Спустите своих псов? В море может кого и пограбят, а сунутся на берег, тут и закопаем. И позаботимся, чтобы все узнали, что здесь ждёт разбойников.

— Ну, если хочешь испытать судьбу, не стану неволить, — усмехнулся Ипи.

Александр хмыкнул.

— Ладно, с критянами разберёмся. Что же ты хочешь для себя? Вернее, — царь усмехнулся, — для своего государства?

Верховный Хранитель извлёк из стрелковой сумы деревянную табличку.

— Здесь перечислено возмещение за ранения гребцам и воинам, начальникам стрелков, уахенти и знаменосцам. Для семей погибших сумма впятеро выше, для оставшихся калеками — вдвое. Всего двадцать четыре хека.

— Критян ты оценил дороже.

— Там вы убивали женщин и детей, потому и счёт шёл на тысячи, — спокойно ответил Ипи, — а вот моряков и воинов Та-Кем от рук сподручных Филоты погибло немного, немного и раненых.

Александр дёрнул щекой.

— И все?

— Нет, не все. Я тут подумал… Полагаю, справедливый выкуп за Филоту — пять сотен лошадей.

Александр прищурился.

— Только лошади, которых ты получил у хатти, меня не интересуют. Мне понравилась ваша порода. Рослые, крепкие. Как тебе такая цена?

Александр довольно долго молчал. Лошадей хочет. Пять сотен «фессалийцев». Величайшая ценность, которую в этом мире нельзя купить ни за какие деньги. Царь пересадил часть гетайров на лошадей, полученных у хеттов. Только бы «фессалийцы» не пострадали в возможных будущих боях. Конюхам приказано холить и лелеять их пуще собственных детей. Не должна пропасть порода. Много времени пройдёт прежде, чем приплод надёжно сбережёт её. Отдать? За Филоту?