Неугасимый огонь - [16]

Однажды Софью свалила с ног сильная горячка. Фанта дала ей одно из своих снадобий.

– Вот, выпей это. Я всем даю такой отвар. Я не имею права позволить тебе умереть тогда, когда мне удалось из тебя сделать чуть больше, чем ничего, – грубовато сказала ей тогда Фанта. Но девочка заметила в глазах старой женщины частицу сострадания, заботу о ней, принятие ее. И девочке пришли воспоминания смутные, расплывчатые… «Кто-то, когда-то уже не раз смотрел на меня так», – думала Софья. Давно, еще до ночи воплей…

Она пыталась ухватиться за это воспоминание, но оно быстро растаяло, оставив после себя лишь тревогу в душе и путаницу в голове.

Подобно отдельно взятым ноткам полузабытой песни фрагменты воспоминаний теперь стали частыми ее гостями. Иногда это была музыка, мучительная, похожая на плач. Это была музыка другого мира – она отличалась от мелодий, которые она сейчас слышала и исполняла. Временами она видела дивные сцены, ощущала незнакомые запахи. Появлялись болезненно обманчивые ощущения какого-то движения и даже текстуры прекрасных тканей. Это мог быть шелк, расшитый черным орнаментом, доселе невиданным ею. В видениях ей приходили переплетения света и темноты, раскачивающиеся в такт непонятному ритму человеческие фигуры, но все это было настолько зыбким, что ей не удавалось даже толком понять, кем они были и что делали. Бывали моменты, когда ей вспоминались смех, чувство радости, умиротворенности и безопасности. Кто это был? Где это было? Как ни цеплялась она за эти осколки воспоминаний, как ни пыталась удержать их и рассмотреть, разобраться в них, ей никогда не удавалось отдернуть этот тяжелый занавес, скрывающий неподдающееся никакому объяснению ее прошлое, его непостижимую тайну.

– Софья, иди сюда, – раздался голос вожака.

Софья отложила в сторону горшок, который драила песком и отправилась к Зокали. Вожак, если что-нибудь требовалось, звал первую попавшуюся женщину, ничего необычного в этом приглашении не было.

– Готовься, – сказал он безучастным голосом, едва она вошла к нему в пещеру. – Ты будешь представлять наш табор на той неделе на бдениях по Саре.

3

У ярко горящего костра восседала старая цыганка-сказительница Конча из табора Винсенто. Конча глубоко затягивалась дымом огромной сигары. Дым образовывал вокруг ее головы небольшое облачко. Цыганки большей частью не знают до самой смерти, что такое седые волосы; те, кто был менее удачлив, обращались к Фанте за специальными отварами из трав и ими закрашивали седину.

Но волосы Кончи были белее снега. Она собирала их на макушке в большой узел, а вместо заколки использовала золотой кинжал. Ее правое ухо по всему изгибу было усеяно драгоценностями; четыре серьги в виде колец украшали левое ухо. Один ее глаз косил и, поэтому, складывалось впечатление, что от ее взора ничего не скрывалось. В редких случаях, когда Конча широко открывала рот, было видно, что большинство зубов ее выпало, а немногие оставшиеся пожелтели от табака. Фанта уже дважды приводила Софью к костру, чтобы девушка услышала сказки о старом житье-бытье. Однако сегодня все выглядело по-иному – Софья была одной из тех тридцати молодых женщин, которых готовили к бдениям.

– Некоторые зовут ее Ла Макарена – на языке наших матерей ее имя Сара-ла-Кали, Черная Цыганка, – вещала сказительница Конча. – Сара-ла-Кали жила в городе у моря и была великой чудесницей. – Конча сделала паузу и обвела взглядом своих подопечных. – Вы, молодые, всегда говорите только на языке чужаков, а вы знаете, что такое drabarhi? – С минуту все молчали. Потом откуда-то сзади послышался неуверенный голосок.

– Это мудрая женщина.

Конча снисходительно фыркнула.

– Это значит много больше. Drabarhi – колдунья, но только цыганская. Чужакам далеко до нее по части магии. Никто из нас не может сравниться с Сарой-ла-Кали. Однажды к ней обратился Господь наш Иисус Христос. Он велел ей пойти на берег и успокоить волны, которые не позволяли трем его служивым в лодке пристать к берегу.

Старуха подалась вперед и стала следить за выражениями лиц своих слушательниц. «Зарубите себе на носу: никто из вас не lacha. Чтобы возобладать даром магии, стать колдуньей, для этого ваше тело, когда вы спите, должно быть отдано демону. И каждая из вас выбрана потому, что вы еще не потеряли свою девственность» – и ее маленькие черные глазки снова устремились на девушек. Косоглазый взор цыганки требовал от них исповеди.

Софья вздрогнула. Ей захотелось встать и рассказать этой ужасной старухе все, что угодно, лишь бы отвести от себя этот бесцеремонный, проникающий в душу взор. Но ей не в чем было исповедоваться. Само собой она была девственница и не потеряла свою lacha. И другие тоже, а что-нибудь другое ей просто не приходило в голову. Конча продолжала молчать, девушки тоже. Удовлетворенно хмыкнув, она стала продолжать.

– Сара сделала то, что повелел ей Господь и лодка причалила к берегу. Из нее вышли три женщины. Это были святые. Сара отвела их в пещеру и стала жить вместе с ними. Когда пришло время умирать ей, то тело колдуньи отправилось прямо на небеса. Сейчас она приглядывает за цыганскими девушками и, когда у них появляются мужья, следит за тем, чтобы у них родилось побольше детей.