Неугасимый огонь - [14]

Все это говорилось тоном человека, которому незнакомы чувства сомнения или неуверенности. Он будто знал все о том, что они замышляли и это было для него не ново.

– Даже и не пытайтесь. Эта бедная женщина и так в своей жизни достаточно настрадалась. Не хватало еще, чтобы вы ее обокрали.

– Это никакой не фокус – принялась разубеждать его Фанта. Для пущей убедительности она даже протянула к нему руку, чтобы дотронуться до него, но мужчина отпрянул. – Клянусь вам Господом Богом, я лишь хочу добра для доньи Кармен, – заклинала его Фанта.

– Но не при помощи «большого фокуса», – повторил человек. – Я этого не допущу. – Он снова повернулся к Софье. – Ну, а вы, сеньорита? Вы тоже собираетесь клясться мне, что это не фокус и что ничего донье Кармен, кроме здоровья и счастья, не желаете?

Софья не ответила, да и не могла ничего сказать. Лгать этим глазам, от которых ничего нельзя спрятать и утаить, казалось ей невозможным. Фанта взяла девушку за руку и Софья почувствовала, как костлявые пальцы впиваются ей в руку повыше локтя.

– Ответь ему, тупица. Скажи ему правду, а не то я изобью тебя до крови, – прошипела Фанта.

Софья не отважилась и дальше молчать.

– Я не желаю вреда сеньоре, клянусь, – произнесла она дрожащим голосом.

Мужчина мягко, даже ласково рассмеялся.

– Неплохо вы умеете притворяться. Кроме того, что у вас красивое лицо, неплохой ум, но еще и ангельский голос. – Он снова взглянул на Фанту. – Не смей ее больше бить. Мне понравилось, как она говорила. И не бойся приходить сюда. После ваших визитов донья Кармен выглядит спокойнее. Но не вздумайте проделать ваш «большой фокус». Это уж слишком, она потом сама себя возненавидит за свое легкомыслие. Адиос!

– Кто это был? – спросила Софья Фанту, едва его развевающийся плащ исчез за углом.

– Ее распроклятый сынок. – Фанта со злостью сплюнула на землю. – Дон Пабло Луис Мендоза, криворукий горбун. Во всей Испании только палачи так одеваются, сомбреро и плащ. Даже сейчас, летом, в этакую жарищу он их не снимает. И все это для того, чтобы его дьявольские отметины люди не видели, как и его матушка. Проклинаю их обоих. Пошли отсюда, нас ждут остальные.

Они свернули за угол и оказались в какой-то безымянной аллейке, которая тянулась вдоль одной из секций дворца. Вдруг Фанта остановилась и хмыкнула.

– Гляди, – ее костистый палец был направлен на едва заметный знак, выцарапанный на стене лет сто назад.

Это был крест, цыганский символ, обозначающий «здесь ничего не получите». Это было предостережение братьям и сестрам – цыганам, которые вознамерились бы здесь чем-нибудь поживиться. Фанта быстренько нагнулась и подняла с земли острый камень, которым провела через крест линию, затем нарисовала круг, в центре которого поставила точку. Любая цыганка, которая заметит это, будет знать, что Мендоза способны откликнуться на просьбы цыган. Немного подумав, Фанта нарисовала еще и треугольник.

– Теперь будут знать, что здесь выгоднее всего гаданье на картах, – пробормотала она, и они отправились дальше.

В течение последующих недель Фанта и Софья не раз бывали «под апельсиновыми деревьями». О «большом фокусе» они больше не говорили ни слова. Какого бы мнения ни была Фанта о Пабло Луисе, она явно опасалась его гнева. «Слава Богу» – только и сказал Карлос после того, как Софья поведала ему эту историю. «Мне бы ужас как не хотелось забираться во дворец Мендозы и красть там что-нибудь».

– Тебе их не жалко? – спросила Софья. – Мне жалко. Денег у них куры не клюют а смотри, что за ужас там творится.

– Мне их ни капельки не жалко. Они же все ворье, и такое, каким нам во век не стать. Как ты думаешь, откуда у них такое богатство? Ведь попадись я им там, в саду, меня бы без всякого суда тут же вздернули. Вот какая у них власть. Слишком высоко наша Фанта замахнулась. А ведь знаешь, почему донья Кармен так часто с вами беседовала? Да из-за тебя. Из-за твоего пения. Этой женщине нравилось, как ты пела.

– Как я пела, – тихо отозвалась Софья. – Все, что у меня есть – это голос, Карлос, так?

Наступил октябрь и табор шел на юг к Севилье. Пора было возвращаться домой. Карлос и Софья шли рядом по пыльной дороге, отпустив своих осликов вперед. Вообще-то за поведением молодых цыган, которые не были мужем и женой, строго приглядывали в таборе.

Наблюдали и за Карлосом с Софьей, но о чем они говорили в пути, услышать было трудно.

– Нет, Софья, голос – это не все, что у тебя есть, – отвечал Карлос. – Ты самая красивая девушка в мире.

Его слова и голос, ласковый, проникновенный, ей очень нравились. Из всех цыган лишь он один был с ней нежным и добрым. Карлос никогда не вел себя с Софьей так, чтобы она чувствовала себя изгоем, чужой. Она всегда скрывала свои чувства из боязни, что он их обнаружит или догадаются остальные, ведь тогда за ними будут следить с удвоенной бдительностью.

Софья нетерпеливо тряхнула головой. «То, как я выгляжу, не отвечает ни на один из моих вопросов».

– Опять об этом, – Карлос не любил вспоминать ту давнюю историю в деревне Мухегорда, но Софья постоянно его терзала вопросами. – Я ведь тебе уже много раз рассказывал обо всем, почему ты мне не веришь? – он был в отчаянии.