Неугасимые зарницы - [33]

Сергей помнил, что вон там внизу, за густыми кронами деревьев, бурлит по камням мутная Латорица, а рядом с рекой находится автострада. Но сюда не долетал ни шум Латорицы, ни рокот моторов. Лишь изредка тишину нарушал сигнал голосистой сирены, и потом долго раскатывалось в горах эхо — будто перекликались между собой трубачи-олени.

Какое сказочное место сотворила щедрая природа для человека! Лесные поляны украсила яркими цветами, горные источники наполнила целительной силой, воздух — живительным ароматом. Да стоит лишь взглянуть на эту красоту — и ты уже почувствуешь себя бодрым, здоровым. А если пожить здесь хотя бы недельку, месяц — считай, стал бессмертным.

Сергею не повезло. Обидно, но об этом лучше не думать. И если б мог, не думал бы.

С трудом удерживаясь на крутизне, Сергей начал спускаться к автостраде.

Деревья наконец расступились, внизу заголубела вода Латорицы, а вон и до блеска накатанный асфальт. Такая дорога всегда умиротворяла Шепиля. Но сейчас...

Вдали из-за поворота показался автобус. Он то нырял в густую тень развесистых буков, то сверкал красными боками, вырываясь на солнечные участки трассы.

«Километров сто выжимает», — определил Сергей.

Он хорошо знал, как тяжело, а иной раз и опасно останавливать машину на такой большой скорости да еще на крутизне. И все же заспешил, выскочил на дорогу.

Водитель заметил человека с чемоданом, дал предостерегающий сигнал. Не может же он подбирать каждого, кому вздумается поднять руку. Его автобус дальнего следования, у него есть твердый график. До остановки не больше километра, курортник может добраться и пешком.

Он старался не смотреть на путника. Однако высокая худощавая фигура маячила впереди, словно дорожный знак. Требовала к себе внимания.

Каким-то необъяснимым чувством водитель угадал в Шепиле своего собрата-шофера и то, что с ним стряслась беда. Не зря говорят, что даже по тому, как стоит птица на земле, видно, что она рождена летать.

Скрипнули тормоза. Из-под тяжелых губастых шин брызнул мелкий гравий. Автобус сбавил скорость, но не остановился. Открылась передняя дверь.

Шепиль на ходу вскочил на подножку.

— Спасибо, товарищ.

В кабине наклеены цветные портреты космонавтов. Над ветровым стеклом табличка: «Водитель — Мирослав Иванович Василик».

«Культурно живет», — подумал Сергей о шофере.

В зеленоватой с накладными планками-погончиками сорочке, при галстуке, Мирослав и сам был похож на космонавта.

— Тебе в Ужгород? — спросил Василик.

— Да, в Ужгород.

— Шофер?

— Да.

— Откуда сам?

— Из Донбасса.

— Курортничал, значит... А какая у тебя машина?

— «МАЗ-200».

— Солидно. Садись, чего стоишь. — Василик взял форменную фуражку с сиденья, предназначенного для сменного водителя.

Шепиль сел.

— Что-то ты, дружище, на курортника не похож, — глянув на небритое, опечаленное лицо Шепиля, бросил Василик.

Сергей и в самом деле выглядел так, будто три дня без передышки сидел за рулем.

— Чего там не похож, — вымученно усмехнулся он. — Хватил здоровья полный кузов...

Они подъехали к автобусной станции. Водитель надел форменную фуражку и степенно, словно пилот после приземления, направился в диспетчерскую.

Пассажиры-мужчины вышли, задымили около автобуса сигаретами, женщины побежали к промтоварному киоску, и только Шепиль продолжал сидеть на своем месте.

— Так что там у тебя стряслось? — спросил Василик, возвратившись из диспетчерской.

Своему брату шоферу с грузовой Сергей рассказал бы сразу, а тут замялся: что ни говори, а Василик водитель высшего класса — интеллигенция...

— Нужны тебе чужие хлопоты...

— Чтобы очень — так нет. Просто привык к тому, что когда берешь пассажира, то берешь и его багаж, — скорее снисходительно, чем с обидой, сказал Василик.

Шепиль молча достал из кармана документы, нашел санаторную путевку, подал Мирославу.

Тот внимательно просмотрел ее.

— Ну и что? Путевка как путевка.

— И я так думал, когда позавчера выезжал из дома.

— Из дома? — удивился Василик. — Но ведь из дому тебе нужно было выехать почти месяц назад.

— Когда получил, тогда и выехал...

Шепиль провел рукой по небритому подбородку, смолк. Ему не хотелось обвинять того, кто допустил ошибку и написал в путевке не тот месяц. Он безжалостно корил только себя: почему не выяснил это дома?

Василик ничего больше не спрашивал. Ему и так все было понятно.

...У Сергея Шепиля больной желудок. Ему давно уже нужно было, как он шутил, «стать на капитальный ремонт», но все откладывал, думал: обойдется. Выезжая в рейс, брал с собой соду и ею спасался от изжоги. Однако вскоре и сода перестала помогать. Пришлось обратиться к врачам. Ему назначили санаторное лечение.

Долго ждал путевки. И вот три дня назад его сняли с рейса, вручили путевку, поспешно оформили отпуск. Он был так рад, что прочел в путевке только свою фамилию, кажется, глянул еще, есть ли печать. А чего там досматриваться: не на базаре же приобрел. К тому же выезжать — вечером. Надо успеть передать сменному водителю свой «МАЗ», попрощаться с друзьями, побыть какой-то час с семьей.

Странно, но едва путевка попала в руки Шепилю, как изжога тут же перестала мучить его. Пока добирался из Горловки до Закарпатья, ни разу не пил соды... Но теперь, на обратном пути, наверняка не обойтись без нее.