Нетронутые снега - [9]

Выгода действительно похаживал около выработок дедушки Пыха. Сейчас он стоял на расчищенной от снега площадке, где уже были видны контуры заложенной ямы.

— Так не гоже, товарищ, — сказал дедушка Пых Выгоде.

— Почему же это не гоже? — спросил тот, подоткнув концы кушака и упершись на лопату.

— Да разве это по правилу? — нарочито громко произнес дедушка Пых.

— А тебе что, места жалко?

— Да мы же забоем идем сюда и сегодня только хотели здесь зарезать другую яму.

— Значит, прохотели. А я по правилу, отсчитал пять саженей и зарезал.

— Да какие же здесь пять! Так не по-соседски. Тут пяти саженей ни в жизнь не будет.

— А ты измерь возьми. Я же отсчитывал.

— Твоими шагами если считать, то можно бы и согласиться… А то ведь здесь меряно куриными, — вмешался Андрейка и начал вновь отсчитывать пять саженей от своей старой ямы. Шаги он делал нарочно широкие. — Какие же здесь пять! Здесь не больше трех, — сказал молодой приискатель.

— Давай, паря, откочевывай дальше, — заявил дедушка Пых.

— Эх вы, чижиково племя! Если так будете мерить, дак я вас одним махом отсюда сдвину! — вспылил Выгода и начал размахивать руками:

— А ты нам, — сказал дядя Гриша, — не показывай эти самые, ну… Андрейка, как их, картинки, которые в книжках бывают, да ты сегодня говорил…

— Иллюстрации, дядя Гриша.

— Во, во. Так вот, ты нам брось рисовать эти иллюстрации, мы их не один раз видывали. И вообще ты не того, а то мы тебя того. Раскудахтался и прочее и тому подобное в этом смысле.

— А ты не вязни, — цыкнул Выгода на дядю Гришу.

— Пойдем, Андрейка, ну его, пустомелю, — махнул вдруг рукой дядя Гриша. Он сразу остыл, излив свой гнев в несколько туманных, но «интересных» выражениях. Дядя Гриша любил щегольнуть словечком.

Андрейка наколол дров, подбросил в костер, натаскал в зумпф снега, стал из костра лопатой выгребать раскаленные камни и бросать в зумпф. Клубы густого пара поднялись вверх.

Андрейка уже натаял воды из снега, чтобы промыть пробу из новой ямы, которая вчера еще села на пески.

Дедушка же Пых все еще спорил с Выгодой, как будто речь шла о большом наследстве. А спорить по сути дела было не из-за чего. В других ямах шло такое же золото, ничем не богаче и ничем не беднее. Но дедушка Пых спорил с жаром и даже сердился, обвиняя соседа, что тот слишком близко подобрался к нему. Уступи он без спору участок, опытный Выгода сразу поймет, что этим местом нисколько не дорожат. Бросит старатель свою затею и начнет искать новое место. И чего доброго, отмерит пять саженей от их новой ямы, в которой дедушка Пых ожидал богатое золото. Вот тогда иди, целуй его.

— Ну, вот, — дедушка Пых шагнул один шаг от только что зарезанной ямы противника и пнул кусок снега, — вот здесь можешь искать свое счастье.

— Я шибко-то не принципничаю, могу и тут, — согласился Выгода, подоткнув конец кумачового кушака.

— Вот тогда и бей ее, холеру, здесь, только прок-то небольшой будет, — уже искренне сказал дедушка Пых.

Он подошел к Андрейке, который все еще выгребал раскаленные камни.

— Давай пробовать будем из той вон, — ткнул старшинка пальцем через плечо.

Андрейка взял котелок и бегом бросился к яме. Давно ждал молодой приискатель этой минуты, когда будут брать пробу. Он осторожно спустился, упираясь руками в мерзлые стенки.

— Правея, правея давай! — командовал старшинка сверху. — Вот здесь и бери.

Андрейка отгреб еще теплый вчерашний бут и стал кайлить породу.

— Нагребай! — крикнул дедушка Пых, спуская на веревке котелок.

Пробу вывалили в лоток.

— Ничего, взыграет еще у нас селезенка, как на дурнинку потрафим. Я же чувствую, как она у меня начинает подмывать, — захорохорился дядя Гриша.

Он сунул лоток до половины в воду и гребком начал разбивать комки. Потом сел на корточки и плавными движениями, держа лоток обеими руками, начал его покачивать, то зачерпывая воду, то спуская ее вместе с небольшой частью породы.

Дедушка Пых стоял с полузакрытыми глазами. Казалось, что он дремлет после тяжелого труда и мучительного ожидания, в дремоте распуская синюю струйку дыма по ветру. Много он за свою жизнь перевидел проб, много смыл лотков и всегда испытывал волнение в эти решающие минуты.

Андрейка, почти не мигая, смотрел, как постепенно убывала порода в лотке.

— Как, по-твоему, дядя Гриша, зазолотит али нет? — тихо спросил молодой старатель.

Люди стояли и молча смотрели в мутную воду, где купалась деревянная посудина.

Но вот умелые руки сделали еще несколько осторожных и плавных движений, и дядя Гриша тряхнул. Золото выскочило из-под мелкого черного шлиха и застыло большим полумесяцем на дне лотка. В глазах старого приискателя зажглись огоньки азарта.

— Золотит, — проговорил, переводя дух, дядя Гриша и взглянул в сторону Выгоды.

Андрейка, увидев золото, невольно приподнялся и стоял, упершись руками в колени.

— И как ты его чуешь, Филипп Егорыч? — спросил Пыха один из приискателей. — Тут отродясь никто бы не придумал яму бить, совсем в стороне…

— Здесь нужен собачий нюх да еще прахтика, — ответил за него дядя Гриша. — Будет теперь золото у нас, как лоток так и пудок. Мы нежадные, нам и этого хватит.

— Не прахтика, а практика, — поправил Андрейка.