Нетронутые снега - [11]

— Плохо тогда вам будет.

— И вот решили мы, — продолжал дедушка Пых, — обратиться к тебе. Все ребята просят. Помоги нам.

Трудно отказать в просьбе друга, когда у друга большая беда. Всем хорошо известно, как тяжело таскать пустой желудок, даже с тяжелой добычей идти легче.

— Я и так помогаю.

— Это верно, что помогаешь, за это мы всей артелью тебе спасибо говорим. Но вот у нас… Видишь, Данила Кузьмич, муки у нас мало и соли. Выручай нас, а то нам в пору хоть уходи.

— Соли я вас дам и мяса буду давать, ну и муки маленько можно.

— Вот, брат, спасибо за подмогу, — сразу ожил приискатель.

Филипп Егорыч стал рассказывать о своем заветном желании послать письмо в далекую Москву. Охотник выслушал его и сказал:

— Письмо в Москву… Наверно, можно сына послать, до почты довезет. Пусть в Москве знают про наше золото. Наверно, не зря повезет. Камень бросишь в реку — не найдешь. Медведя по чернотропу трудно следить. Письмо дойдет или нет, как можно сказать? Однако, сердце чует — дойдет. Давай посылать будем.

— Вот, брат, спасибо, что согласился, большое спасибо, — от души благодарил приискатель охотника.

Андрейка не спускал глаз с девушки. Любовался на ее красивые волосы, заплетенные по-русски в толстую косу. Следил за каждым ее движением, и ему нравилось в ней все. Нравилось, как она поворачивалась, немного склонив голову, как ловко расстилала мягко выделанные шкурки. Иногда Андрейка ловил ее взгляд, который и смущал его и вместе с тем вселял незнакомую, живительную бодрость.

Но вот девушка подошла и снова села рядом с Андрейкой. Они сидели немного в стороне от приискателя и охотника. Андрейка смущенно мял свою шапку.

— Красивое у тебя имя, Сарданга. Я все хочу спросить, как по-русски будет Сарданга, — насмелился наконец он заговорить.

— Тебе нравится мое имя? Это дедушка мне его дал. Я родилась рано утром. Дедушка вышел из юрты, а на небе горела красивая румяная заря, вот он и назвал меня Сардангой. По-русски это — заря.

— Красивое тебе дедушка имя дал.

Сварилось мясо. Аромат его разносился по всей юрте. Сарданга поставила на столик миски и выскочила из юрты. Она быстро подбежала к амбарчику и исчезла в нем.

Ни один Андрейка заглядывался на Сардангу. Частенько около юрты старого охотника мелькала и долговязая фигура Дика. Вот и сейчас подкатил к амбарчику, отстегнул лыжи и встал около самой двери, загородив дорогу и глупо ухмыляясь.

Девушка выскочила и, увидев американца, сердито сдвинула брови.

— Какая ты сегодня красивая, Сарданга, — стараясь придать голосу ласковость, произнес Дик.

— Уйди с дороги, — требовательно сказала девушка и попыталась пройти.

— Сарданга, почему ты на меня всегда так сердито смотришь? Ведь я ничего плохого тебе не делал.

— Уйди, или я закричу.

— Я хочу увидеть улыбку на твоем личике. Когда ты улыбаешься, ты делаешься просто прелестной. Сарданга…

— Уйди!

Девушка попыталась проскочить мимо американца, но Дик крепко сжал ее в объятиях, пытаясь поцеловать.

— Пусти! — крикнула девушка.

Андрейка первым услышал крик и выскочил из юрты. Вот он уже возле Дика. Рванул его за плечо. Тот повернул к нему голову и выпустил девушку. Сарданга отскочила в сторону. Андрейка со всей силой толкнул в грудь Дика и дал по-деревенски подножку. Дик спиной упал на поленья и сучья, которые тут же лежали на земле. Лицо американца перекосилось от боли и злобы. Он, морщась, стал медленно подниматься.

— Ах, ты… — выругался Дик.

Американец поднялся, но между ним и Андрейкой стоял уже дедушка Пых.

— Уйди, старик, уйди, — в бешенстве кричал Дик.

Руки его, сжатые в кулаки, стали медленно подниматься. Кажется, еще мгновение, он оттолкнет Пыха и набросится на Андрейку. Лицо его искажено. Но в это время прогремел выстрел, и все повернулись в ту сторону. К юрте быстро спешил на лыжах Джемс. Это он выстрелил. Американец видел все и сейчас торопился к месту происшествия. Дик отошел в сторону и сел на старые нарты. Джемс быстро отстегнул лыжи, подошел к Пыху и виновато заговорил:

— Прошу извинения, прошу извинения, как все нехорошо получилось. Я нисколько не виню вас. Прошу извинения. Мы должны жить дружно, как жили все это время. Нам, собственно, и делить нечего. Забудем все это и будем жить по-прежнему дружно, как жили.

— Пойдем, однако, в юрту медведя кушать, — пригласил охотник Филиппа Егорыча.

Джемс с перекошенным от злобы лицом смотрит на Дика и цедит сквозь зубы:

— Дурак. Настоящий дурак. Ты так можешь загубить все наше дело. Любовник! Мальчишка! Видите ли, он влюбился и начал устраивать сцены ревности.

6

Джемс сидел за столом и читал изрядно потрепанную книгу. Вернее сказать, он просто смотрел в книгу, мысли его витали где-то возле его будущего богатства.

Дик, обнаженный по пояс, избивал грушу, подвешенную в углу для тренировки.

— Будет тебе стучать, читать не даешь. И вообще меня выводит из терпения эта твоя дурацкая затея.

Дик сделал глубокий вдох и сказал, обращаясь больше к себе, нежели к Джемсу.

— На сегодня, пожалуй, хватит.

Он снял перчатки, повесил их на гвоздь рядом с грушей и сделал несколько приседаний. Потом обтер полотенцем слегка вспотевший торс.

— Слушай, старина, ты должен понять, что чем больше я колочу этот глупый пузырь, тем крепче моя рука держит приклад винчестера. Я с одного выстрела разбиваю грецкий орех на сто ярдов, пронзаю бекаса влет, я…