Нет дороги назад - [48]

Поэтому – в Афганистане процветает содомия, в том числе с детьми. Духовное управление мусульман борется с этим – но пока безуспешно. Этим занимаются все, в том числе священнослужители, ненормальным это не считается. И первое, о чем здесь можно подумать, зная, что человек в сорок два года не женат – именно это.

– Есть сведения о том, был он женат или нет? – спросил я.

– Данных нет – ответил Араб, который собирал установочную информацию. До нашего прихода записей не велось, были "шариатские браки" – то есть такие, о которых знал мулла местной мечети и соседи. Так что отсутствие такой информации тут норма.

– Тогда…

– Одну минутку, я продолжу…

– Хорошо, продолжай.

Среди личного – был Кабул Ротари Клуб, владевший единственным в Афганистане полем для гольфа. Несколько ассоциаций и спортивных обществ, которые он спонсировал. Везде – были фотографии и короткие ролики, которые ни о чем не говорили. Нельзя понять, что человек думает и делает, просто следя за ним.

Теперь тайное.

Тайным – были две вещи.

Первая – двухкратное посещение одного из дуканов в центре Кабула. Малек последил за этим дуканом немного, и выяснил, что там – точка Хавалы. Определить, насколько авторитетен этот хаваладар, кто он вообще – обычный дукандор, занимающийся этим, чтобы добавить немного к своему скудному доходу, или один из координаторов сети в стране, занимающийся реальной переправкой ценностей. Настораживало то, что в дукане торговали золотыми изделиями – ювелир и мог быть координатором, имеющим доступ и к золоту и к алмазам. Но устанавливать дальше, не рискуя спугнуть Ширази – было невозможно.

Вторая подозрительная точка интереса Ширази – располагалась в доме через дорогу. Сюда он ездил каждый четверг, все то время, которое за ним следили. Каждый четверг – он был здесь, как штык.

Более того. Здесь – его сопровождал наряд охраны вдвое меньше, чем обычно, а сам он – пересаживался из роскошного Бентли в неприметный внедорожный бронированный Датсун, такие же, какие были у нас. И судя по снимкам – сам был за рулем.

Наводит на размышление, верно?

– Опять содомитский бордель? – проговорил я вслух – нет, с этой страной положительно надо что-то делать…

– Я навел справки – сказал Малек – здание это построено пять лет назад. Кто-то выкупил большой кусок земли, на которых стояли здания, приносящие доход, и огородил его забором высотой около пяти метров. Затем – там было построено двухэтажное здание, довольно странной постройки. В нем почти нет окон, на втором этаже – терраса закрыта не стеклом, не занавесью – а плитой с фигурной резьбой. Обитатели этого дома не показываются на улице, еду им приносят и складывают, забирая деньги. Забирает женщина, всегда закутанная в глухой никаб с вуалью… или как там называется эта штука на глаза. Само здание построено из высококачественного бетона, внутри…

– Постой-ка, друг любезный… – недобро сказал Араб – одну минуточку. Я еще могу понять, как ты мог узнать, из чего сделаны стены. Но как ты узнал, что находится внутри…

– Ловкость рук и никакого мошенства – отшутился Малек

– Нет, погоди. Тебе я лично запрещал вступать с кем-либо в контакт. Так?

– Так точно.

– А ты что сделал, долбоюноша? Извольте доложить.

– Ну…

Двумя неделями ранее

Афганистан – страна, где быть верным чему-либо почти невозможно.

В Афганистане, за много лет войны – были повреждены ключевые институты, которые превращают землю в страну, а людей в ней живущих – в общество. Одно из таких понятий – понятие о власти и верности ей, ее атрибутам и главному из них – присяге. В Афганистане – было и до сих пор мы не справились с этим – две системы власти. Во многих городах власть сменялась дважды в день – с рассветом и с закатом. Днем правил Король – раньше, а теперь мы. Ночью – правили бандиты, террористы, которые раньше боролись против Короля, а теперь против нас. И те и другие – вершили свою власть с исключительной, звериной жестокостью. Это приводило к тому, что афганцы – вообще избегали какой-либо активности, не смотря на долг, честь, совесть, присягу. Военные – смотрели на границе в другую сторону, когда идет караван – даже если им с этого каравана не перепадало. Полицейские – вытаскивали лежаки и лежали целый день, пока мы не заставляли их подняться и идти делать свою работу. Афганцы – не видели, не слышали, не делали до тех пор, пока можно было не видеть, не слышать, не делать. Мы помогали им – а они смотрели на нас пустыми, равнодушными глазами и ждали заката…

Эти полицейские были такими же афганцами, как и все. Трое молодых парней, полицейский сержант постарше, пикап "Атаман" с установленным в кузове крупнокалиберным пулеметом. Трое – пришли в полицию уже после того, как пришли русские, сержант успел послужить при Короле и знал, как оно было. При Короле – им вообще не платили жалование. Все жалование забирал себе начальник, а они – вынуждены были обирать людей на своих участках, да еще и отдавать большую часть этого начальнику. Тот брал что-то себе, а остальное отправлял наверх, своему начальнику. Тот еще дальше – и так деньги со всего Афганистана доходили до Короля. Эта система работала без сбоев и была афганцам понятна: вооруженные люди имеют право получать за защиту с безоружных. Еще они подрабатывали сопровождением караванов и охраной таких мест как нарколаборатории. Это они забирали себе – когда удавалось подработать.