Нет Адама в раю - [85]

— Уходите, — сказала Алана Лесли и Джино, — скорей.

— Алана, — крикнула Анжелика. — Я буду тебе признательна, если ты заткнешь свою проклятую глотку. — Она повернулась к Джино: — А ты отвяжись к чертям от моей дочери и убирайся вон из моего дома!

— Миссис де Монтиньи, во всем этом нет никакого смысла, — спокойно ответил Джино. — Я люблю Лесли и, что бы вы не говорили и не делали, это ничего не изменит.

— Любовь! — завопила Анжелика. — Ты, несчастный ублюдок, ты меня не обманешь. Я знаю все про тебя и таких как ты. Для тебя любовь — это твой здоровый член, вот и все.

Джино, который проводил достаточно много времени с грубыми и жесткими людьми, был буквально ошарашен.

— И еще я скажу тебе, ты, помешанный на спагетти, сукин сын, продолжала Анжелика. — Если увижу, что ты снова крутишься возле Лесли, полетишь в тюрьму, да так быстро, что не узнаешь, кто тебе врезал. Моей дочери семнадцать, она несовершеннолетняя, не забывай об этом. А теперь самое лучшее, что ты можешь сделать — убраться отсюда и побыстрей.

Нетвердыми шаками она направилась к телефону.

— Пожалуйста, Джино! — в истерике закричала Лесли, — пожалуйста, уходи! Она сделает, что говорит!

— Нет, — сказал Джино. — Я не собираюсь оставлять тебя с ней одну. Она сумасшедшая.

— Посмотрим, что подумает полиция, какая я сумасшедшая! — закричала Анжелика. — Карабинеры. Ведь так вы, итальянские свиньи, их называете.

— Пожалуйста, ну, пожалуйста, — рыдала Лесли.

Даже Алана, обычно жесткая и упругая, как резиновый мячик, вся дрожала.

— Тебе лучше уйти, Джино, — сказала она, дрожа. — Если ты останешься, будет только хуже.

В конце концов, Джино согласился уйти.

— Я позвоню тебе, Лесли.

— Нет, нет, нет, — закричала Лесли. — Я сама тебе позвоню. Завтра утром, я обещаю.

Когда он ушел, в гостиной стояла полная тишина, кроме сводящего с ума щелканья грамофона. Последняя пластинка кончилась, и игла постоянно щелкала, а Анжелика, Лесли и Алана стояли неподвижно глядя друг на друга.

Но Лесли не выдержала. Она шагнула к Анжелике, сжав кулаки, и слезы текли по ее щекам.

— Я ненавижу тебя, — сказала она. И снова: — Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу тебя! — Каждый раз все более высоким голосом, и наконец она разрыдалась.

— А что ты думаешь, как я к тебе отношусь, сучка вонючая! — заорала Анжелика. — Лечь с такой грязью, как этот водитель грузовика!

Лесли вспыхнула и убежала наверх, а Алана продолжала, с отвращением глядеть на мать.

— Боже мой, какая ты отвратительная, Анжелика!

— Не смей так разговаривать со мной, — сказала Анжелика! — Ты должна разговаривать вежливо. Мало у меня проблем с одной задницей?

— Не волнуйся насчет Лесли, Анжелика, — сказала Алана, и теперь ее голос был спокоен. — Если она беременная, ты что-нибудь придумаешь.

— О чем, черт побери, ты говоришь? — спросила Анжелика, подходя к грамофону и снова поставив пластинку.

Очаровательные звуки рождественского гимна заполнили комнату.

— Если бы Лесли была беременной, — сказала Алана, — ты могла бы договориться с доктором Гордоном, чтобы он сделал ей аборт.

Анжелика застыла с сигаретой в руке.

— Я сказала, — повторила Алана, — что если бы Лесли была беременна, ты могла бы договориться с доктором Гордоном, чтобы он сделал ей аборт. Она подошла к Анжелике и, приблизив свое лицо вплотную к материнскому, улыбнулась глухо зашептала — Или лучше было бы тебе подождать. Да, лучше подождать, пока у Лесли родится ребенок, и тогда доктор Гордон сможет его убить.

Анжелика побледнела.

— Что… — начала она и обизнула губы, — Алана, что…

— Да, — продолжала Алана тем же жутким голосом, но уже громче. — Да. Подожди, пока родится ребенок, а потом пусть доктор Гордон убьет его.

— Пожалуйста, Алана…

— Да, убьет, — сказала Алана, — как он это сделал для тебя. Как он убил моего брата.

"Приди, приди в Вифлием. Приди и посмотри на него, рожденного Царя Ангелов…"

— Алана…

— Доктор Гордон — убийца, — сказала Алана, — и ты убийца. И вам даже не больно. Лесли не беременна. Она девственница, хотя ты наверое, не помнишь, что когда-нибудь была ею! — Она повернулась и убежала из комнаты, но у лестницы остановилась и посмотрела на мать.

— Убийца! — крикнула она. — Убийца!

"О! Как мы любили Его, как мы любили Его…"

Анжелика де Монтиньи опустилась на пол около граммофона, и содержимое бокала медленно растекалось по ее платью.

— Всегда что-нибудь случится, — прошептала она. — Всегда что-нибудь случится, чтобы испортить мне вечеринку.

И она заплакала.

Глава пятая

Уже три года Джино и Лесли были женаты. Она родила ему двух красивых здоровых сыновей, которых назвали Джузеппе и Марчелло в честь отца и старшего брата Джино. В семье их звали Джо и Марк, и у них была очаровательная большеглазая сестренка, названная Джулией в честь матери Джино. Джино не замечал, да ему и было все равно, что Лесли уже не носит платья десятого размера, а ее длинные волосы не всегда падают сверкающим, хорошо расчесанным водопадом, как было раньше. Он знал только, что ее глаза загораются, когда она смотрит на него, и только ему одному улыбается мягкой удивительной улыбкой. Джино любил маленький мягкий животик своей жены и ее полные груди с большими сосками, и как она сразу оборачивалась на его прикосновение, полная ответной страсти.