Нет Адама в раю - [83]

Едва ли кто-нибудь мог заметить некоторые необычные вещи на рождестве у Анжелики. Только Алана и Лесли да еще парочка остроглазых анжеликиных друзей заметили, например, что у рождественского ангела, стоявшего на верхушке дерева, было фарфоровое лицо, разрисованное от руки, и оно было точной копией лица Анжелики. Это сделал для нее один художник из Нью-Йорка, с которым она однажды провела три недели.

Было заметно, что гости, которые проходили в "более или менее открытый дом", были все одного типа. Это были люди, которые слишком много пили, обменивались женами и мужьями на уик-энды, покупали своим детям слишком дорогие подарки и которым на Рождество Евы было некуда больше пойти.

— Тебе не понравится эта вечеринка, дорогой, — сказала Лесли, когда Джино остановил машину напротив дома. — Я считаю, что мамины друзья — люди совсем другого круга. Но я хочу, чтобы она знала о нас. Я хочу, чтобы все знали.

Она подняла левую руку, и Джино засмеялся.

— Этот бриллиант почти не виден при дневном свете, — сказал он, нужно оставаться в темноте.

Он поцеловал ее руку, а затем палец, на который было надето его кольцо.

— О Джино. Дорогой, я так счастлива.

Он взял ее лицо в руки и нежно поцеловал.

— Я постараюсь, чтобы ты всегда была счастливой, — сказал он, — я это обещаю.

Она вздохнула и прижалась к нему:

— О Джино, я так тебя люблю.

— Наполовину сильней?

— В два раза сильней.

Они засмеялись. Это был секретный код, которым они всюду пользовались. Посреди огромной толпы они могли взглянуть друг на друга и один из них спрашивал: "Наполовину сильней?" — И ответ всегда был одним: "В два раза сильней".

— Нам лучше войти, — сказал Джино.

— Да. Я хочу застать Алану одну и сказать ей первой.

— А я бы лучше подумал, как уговорить твою мать.

Джино никогда не нравилась Анжелика. Он считал ее эгоистичной, поверхностной и небрежной по отношению к дочерям и, хотя он никогда не говорил этого Лесли, у него было чувство, что Анжелика точно знает, как он к ней относится. Сейчас он нервничал и побаивался предстоящей встречи с ней.

— Не глупи, Джино, — удивленно сказала Лесли. — Она будет рада до смерти. Мама всегда говорила, что замужество — единственный правильный путь для девушки.

— Хорошо, милая, — ответил он. Давай войдем.

Они постояли в холле, пока Лесли не удалось поймать глазами Алану и кивнуть ей.

— Привет, — сказала Алана, в черном платье и на высоких каблуках она выглядела очень привлекательно и немного старше своих шестнадцати лет. В руках она держала серебряную чашку, до краев полную грога. — Что с вами?

— Пойдем наверх. Я должна тебе что-то показать, — прошептала Лесли. Идем, Джино.

Они втроем пошли в спальню Аланы и Лесли, и, как только дверь закрылась, Лесли закружилась и крепко обняла Алану.

— Мы обручились! — сказала Лесли. — Посмотри!

Она подняла руку, чтобы Алана увидела кольцо, искрящееся у нее на пальце.

— О, Лесли. Я так рада.

Алана крепко обняла Лесли, а затем подошла к Джино и положила руки ему на плечи.

— Мне не надо говорить, как тебе повезло, правда? — сказала она, и глаза ее были полны слез.

Джино поцедлвал ее в кончик носа.

— Нет, тебе не надо говорить, как мне повезло.

Алана повернулась к Лесли:

— Ты собираешься сказать Анжелике?

— Конечно, — ответила Лесли.

Алана быстро взглянула на Джино, который ответил ей таким же взглядом.

— Не делай этого, Лесли, — сказала Алана. — Не говори ей.

— Ты с ума сошла? Конечно, мы ей скажем. И прямо сейчас. Идем, Джино.

— Подожди, — сказала Алана. — Пожалуйста, подожди, Лесли. Не говори ей.

— Алана, что с тобой, в конце концов? Она моя мать и я хочу сказать ей.

Алана пожала плечами:

— Тогда иди. — Она вздохнула и вышла из спальни следом за Лесли. Что касается меня, то я хочу еще грога. И вы бы тоже лучше выпили.

— Привет, детка, — воскликнула Анжелика, когда Лесли подошла к ней, держа Джино за руку. — Счастливого Рождества и выпей немного грога.

Анжелика была чуточку пьяна и Лесли почувствовала себя неловко. Будучи навеселе, сначала Анжелика проявляла большую нежность к дочерям, называя их "детка", "любимая", "дорогая". Затем наступала вторая стадия, когда она станвоилась очень величественной и очень англичанкой. Тогда она пыталась говорить с английским акцентом, и на этом этапе все, включая Алану и Лесли, становились ниже ее и были недостойны ее внимания. Когда Анжелика выпивала столько, что становилась англичанкой, она становилась очень царственной, и казалась себе настоящей принцессой, не подозревая о насмешках своих друзей и о том стыде и смущении, которое испытывали ее дети.

— А кто этот божественно красивый мальчик? — спросила Анжелика.

Слова "божественно красивый" были произнесены преувеличенно растянуто и Лесли почувствовала, что бледнеет.

— Мама, — сказала она, стараясь говорить спокойно и чтобы ее было слышно на фоне шума в гостиной. — Ты помнишь Джино, правда? Джино Донати. Ты должна помнить.

Анжелика уставилась на Джино.

— О, конечно, дорогая. Джино. Один из твоих дружков.

— Мама, — в отчаянии прошептала Лесли. — Мама, пожалуйста. Послушай меня. Мы с Джино обручились.

Анжелика поставила свою серебряную чашку.

— Извини?