Неспящий - [41]

В новой таверне было совсем не уютно, будто бы в ней и вовсе не ждали гостей. Здесь пахло сыростью и совсем не пахло аппетитным обедом. Да и вообще никаким обедом. Здесь было всего два этажа, но второй был небывало тесен и вмещал в себя всего пару комнат и два хозяйственных помещения, запертых на облупленные замки. Зато в подвале было довольно много пространства, и там расположилось гораздо больше спальных мест. Каждая подвальная комната была снабжена старенькой, но рабочей масляной печкой, поэтому при желании можно было сохранить тепло даже в каменных стенах подвала.

Тори лежал на жёсткой кровати в своей маленькой комнатке и сквозь тишину, окутавшую это мрачное холодное место, пытался вслушаться в свои мысли. Он понимал, что ему предстоит, пожалуй, самое тяжёлое испытание. Так ему казалось перед каждой смертью, что он должен был принести в этот мир, но сейчас он был увереннее, чем когда-либо. Рарэ была совсем юной прекрасной девушкой. Её олений взгляд с лёгким испугом и почти детской наивностью вызывал почти у любого человека одно желание — позаботиться о ней. Защитить её от огромного жестокого мира. И Тори, хоть и не до конца понимал, но с лёгкостью мог представить, что чувствует сейчас Аббе. Если для Тори Рарэ всё же оставалась просто нежной молодой девушкой, не заслуживающей смерти, то для Аббе она была всем. Желание защищать её произрастало совсем не из её тонкой фигурки и невинных глаз, оно шло из глубины его естества. Он держался за неё, как за последнюю ниточку, что связывала его с миром. Любил её неподдельной любовью, не сравнимой по силе ни с чем в этой вселенной. Тори никогда не задумывался о том, что, несмотря на его мало насыщенную жизнь, дома его ждали. Горячий пирог с рыбой, заботливо приготовленный матерью, по-доброму хмурый отец, ворчливо ворошащий в камине угли. Огни его родной деревни, знакомые лица. Далёкие песни, доносящиеся из таверны. Запах молока, имбирного пива, костров и речной воды. Всё это всегда было внутри него, заставляя отчётливо помнить дорогу домой. У Аббе же не было ничего из этого. Да, он жил при дворе, служа на должности, о которой каждый мало-мальски умный мальчишка может только мечтать. Ел и пил сполна, мог сутками поглощать знания из книг, наполняющих шкафы королевской библиотеки, которые возвышались до самого потолка. Он имел свой голос, своё право творить историю. Но он не любил это. Это были лишь средства выживания, возможность приложить руку к чему-то великому. Но всё, что ему было нужно в этом случае — это разве что оставить на великом скромный отпечаток своей ладони, если это от него потребуется. Большего же он не искал. И с радостью променял бы высокие своды дворца с пурпурными портьерами из лучшего бархата на холодную покосившуюся лачугу. Лишь бы она была там. Лишь бы она держала его за руку, соединяя в себе их счастливое прошлое, их пасмурное настоящее и их непременно светлое будущее. Со стороны было что-то неестественное в такой привязанности Аббе к своей сестре. И, всплыви это всё в пределах королевского двора, по округе наверняка поползли бы нелицеприятные слухи. Прошлый Тори, услышав их, непременно бы недовольно поёжился и, поморщившись, пожал плечами. Но сейчас он вдруг осознал, что слишком хорошо понимает, как ценно иметь что-то важное для себя в этом мире. Как хрупка и коротка человеческая жизнь, чтобы отрекаться от того, во что ты действительно веришь. Поэтому он чувствовал беспокойство своего друга и принимал его. И это тревожило его больше всего.

Сейчас Тори стоял на распутье: лишить верного друга, так преданно служившего ему верой и правдой, единственной радости и смысла его жизни, но продолжить свой путь… или отступить сейчас. Забыть свой дом, свою семью, своё прошлое, найти себе пристанище в такой же, как и Флюмен, небольшой деревеньке на западе, и научиться жить в этом мире, которому он уже нанёс столько ран. Убедить короля, что пророчество лгало, что всё оказалось лишь красивой сказкой. Замять все убийства, списав их на естественное увядание сомнамбул. Но ведь тогда все смерти, вся кровь на его руках окажется напрасной? Неужели все эти невинные люди могли умереть зря? Понимает ли это Аббе, или он одержим единственно важной для него сейчас мыслью защитить то, что так долго стремился обрести?

***

— А я уж испугался, что ты не придёшь, — немного взволнованно сказал Тори, отхлебнув травяной чай из большой кружки. Он сидел на ступеньках подвала, подмяв под себя плащ. Он и сам не до конца понимал, почему назначил встречу именно здесь. Может, ему хотелось максимально скрыть этот разговор от чужих глаз, а это место казалось таким безлюдным. Словно на стыке двух миров, где не ходят ни живые, ни мёртвые. Лишь твой голос эхом отражается от промёрзших стен.

— И я бы с радостью не пришёл, — нервно сглотнул Аббе, — но мне что-то трудно припомнить, когда я успел заиметь такую дурную репутацию в твоих глазах.

— Видишь? — Тори легко похлопал себя по карману, сквозь который всё также просачивался ледяной свет.

Аббе молча присел рядом с Тори и, спустя несколько десятков томительных секунд, уронил голову на колени, обхватив её руками.