Неспящие - [35]
Я пробыла в этом кабинете недолго. Я ничем не могла им помочь, ведь я и сама была сильно удручена. Серьезное поражение стволовой части мозга? Хорошо еще, что я давно уже не строю планы на будущее!
Женщина-великанша в белом проводила меня до дверей. Вдруг она как будто заколебалась; взглянув на меня, кивнула в сторону красивой блондинки — та вплывала в столовую в нескольких шагах от нас.
— Это Ирида. Она лучше всех здесь его знала. Можете с ней поговорить, если хотите.
Я рысью кинулась за той женщиной. Хотела с ней переговорить. Бирюзовый бордюр, окаймлявший стену из белого кафеля, все сильнее давил мне на глаза. Галлюцинации ждали наготове, шипящие, словно газ. После выписки из больницы я стала лучше спать; темные облака порой окутывали только мои мысли, не затрагивая зримой реальности. Мне бы совсем не хотелось, чтобы положение изменилось после того, как я побывала здесь.
Ирида отвечала на все мои вопросы без утайки. Впрочем, цифры, которые она вынесла из своего недолгого общения с Бенуа, мало чем могли мне помочь. Бирюзовый квадрат, окаймлявший стены столовой, стал сжиматься и темнеть буквально у меня на глазах. Бенуа был ее девятнадцатым мужчиной, они занимались этим двенадцать раз, расстояние от кровати до двери равнялось его восьмидесяти трем шагам. Я вежливо подвела черту под этим разговором и поспешила к выходу. Квадрат сжимал мою голову, словно тиски.
— Эй! — крикнула она мне вдогонку.
Ее было еле видно на фоне мебели столовой.
— Ты моя первая посетительница!
Я пробиралась к морю словно на ощупь, шла на запах рыбы. И когда наконец пришла, тень Бенуа в моей голове немного поблекла. Я рассматривала окружающий пейзаж под музыку набегающего прибоя в оркестровом сопровождении ветра и криков чаек. Меня охватило искушение остаться здесь навсегда. Спокойно сидеть и ждать до тех пор, пока я не растворюсь. Моя конечная цель где-то носилась, кружилась и все время куда-то ускользала. Я не буду больше его искать. Я вообще не буду больше никого искать, разве что кого-нибудь случайно встречу — живую плоть, к которой можно прижаться и немного согреться.
В ночном магазине я купила себе льежскую вафлю, шоколадный батончик «Марс» и грушу. Обворожительно улыбнулась индусу, сидевшему за кассой. Он сидел не шелохнувшись и смотрел мимо меня. Мужчины, десять лет назад расставшиеся со своей родиной и семьей, чтобы трудиться на износ на Западе, не так быстро клюют на порцию секса от отчаяния. Во всяком случае, я это так поняла. А может быть, я просто не очень вкусно пахла, у меня были слишком запавшие или слишком грустные глаза, или же тот самый бирюзовый квадрат оставил глубокую отметину на моем лице.
Я села перекусить на ступеньках гостиницы. Прижалась спиной к стене, под дождем остались лишь мои голени и ступни. В окнах ресторана сверкали люстры и столовые приборы. Я чувствовала себя девочкой со спичками из сказки, которую мне так часто рассказывал дядя Хюго. Это он виноват в столь рано проявившейся у меня тяге к патетике. Он забивал мою юную голову слезливыми рассказами. Я даже подозревала, что он до сих пор этим занимается — мой алкоголический ангел-хранитель. Я представила, как он смотрит на меня сверху, из пустого пространства между небом и адом, приюта смертных, которые не смогли сделать выбор между Добром и Злом и оттого поверили в Печаль. Там плакал сейчас мой дядя и засыпал землю снежными кристаллами. Для полноты картины мне оставалось только снять обувь.
«Марс» кончился, снег таял, едва касаясь асфальта, и никого, кто хотел бы разделить со мной ложе, так и не нашлось. Ночь готовилась тянуться бесконечно, улицы могли предложить лишь пустоту, и даже чайки и те спали.
«Не бойся чувствовать, дорогая, бойся упасть», — шептала я вслух сама себе.
Но никто не пришел, даже отдаленно похожий на Джина Келли[39], не спрыгнул с фонаря и не пригласил, щелкая пальцами в такт музыке, исполнить чечетку на асфальте среди луж. Даже этого не было.
Ночной мотылек не унимался. Каждую ночь он возникал словно из пустоты, делал мертвую петлю, после чего, изящно спланировав, садился на стол и несколько раз даже мне на плечо.
— Молодой человек, на вас сидит насекомое, — шепнул мне однажды сморщенный старичок, который ждал, пока я выдам ему ключ.
Он и сам немного смахивал на насекомое.
— Я знаю, — ответил я, осторожно подставляя палец, чтобы мотылек мог на него перелезть. Я с гордостью продемонстрировал его не слишком заинтересованному постояльцу. — Можете взять его себе, если хотите.
Но ему нужен был только его ключ.
Я старался быть верным своему решению не привязываться к ночному мотыльку. Но чем больше я стремился не обращать на него внимания, тем упорней он меня завоевывал, выделывая самые что ни на есть рискованные акробатические трюки. Однажды во время одного из таких трюков его сдуло порывом ветра, ворвавшимся вслед за поздним постояльцем. Мотылек вылетел через распахнутую дверь. Я не удержался и подбежал к окну. Когда я увидел его сидящим на припаркованной машине, мне стало неловко и я решил, что так оно, пожалуй, даже лучше для нас обоих.
В следующую ночь я едва смотрел на экраны. Часами шарил повсюду глазами, переводил взгляд с двери на окна и затем на кондиционер. Его нигде не было. Мне его не хватало. Через неделю я не выдержал. И когда я наконец обнаружил его в высокой прическе одной дамы, что пришла за ключом от своего номера, я от восторга чмокнул тетку в лоб.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Николя Фарг (р. 1972) — один из самых интересных французских писателей нового поколения, автор восьми романов. Он работал в библиотеке и читал рукописи в издательстве «Галлимар» — как Милан Кундера и Паскаль Киньяр, подвизался на телевидении и в рекламе — как Фредерик Бегбедер. Подобно последнему, является любимым автором молодежи.Российский читатель начнет знакомство с Фаргом с книги «Я была рядом». Вслед за ней на русском языке появится роман «Ты увидишь», который в 2011 году принес автору весьма престижную премию «France-Culture Télérama».
Бенуа Дютертр — правнук одного из президентов Франции, стремительно набирающий популярность французский писатель, автор десятка романов и повестей. За творчеством этого автора с большим интересом наблюдает Милан Кундера, который считает его одним из самых ярких представителей нового поколения. Роман Дютертра «Любовник № 1, или Путешествие во Францию» получил в 2001 году премию «Медичи».Новый роман Бенуа Дютертра «Девочка и сигарета» — это история, произошедшая в кафкианской бюрократической вселенной, где все, как один, борются с курением.
Жизнь для героя нового романа Николя Фарга «Вот увидишь» (русский читатель знает автора по книге «Ты была рядом») распалась на до и после. Еще утром он занудно отчитывал сына за крошки на столе, пристрастие к рэпу и «неправильные» джинсы. И вдруг жизнь в одночасье превратилась в источник неиссякаемой боли.Несколько недель из жизни отца, потерявшего сына-подростка, который случайно попал под поезд в метро. Это хроника горя и в то же время колоссальный жизненный урок.