Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России - [107]

Можно заметить, что наличие семантического разрыва в протоколах находится в зависимости от повестки дня конкретного собрания и его характера. Чем более конкретными были вопросы обсуждения, тем меньше была вероятность его появления. На закрытых собраниях, где собирались только коммунисты, семантический разрыв также не наблюдался. Иным словами, он присутствовал в протоколах тех собраний, на которых собиралось значительное число людей, не вовлеченных напрямую в партийную работу. Происходило это только тогда, когда в качестве темы для обсуждения людям предлагались далекие от жизни вопросы.

Мы предполагаем, что такого рода нарушения повествования не были случайными и имели определенную прагматику. Существует несколько причин появления семантических разрывов. С одной стороны, они отражали ожидания рядовых участников от партийного собрания. Пришедшие на партсобрание люди рассматривали его как инструмент решения производственных и бытовых проблем, поэтому они предпочитали обсуждать насущные вопросы жизни своей местности, а не внешнеполитический курс СССР. С другой стороны, семантический разрыв раскрывает специфические функции партийного собрания и его протоколов как института по воспитанию коммунистов.

Ярким примером семантического разрыва может служить протокол заседания кустового партийного собрания Тикшинского, Тикшезерского и Хаудо-Порожского лесозаготовительных пунктов (ЛЗП) от 14 июля 1967 года, на котором рассматривали вопрос об итогах июньского Пленума ЦК КПСС. Докладывал первый секретарь райкома Кузьмин В. Ф. Текст его доклада в протоколе отсутствует, однако из постановления заседания, а также из имеющихся материалов июньского (1967 года) Пленума ЦК КПСС становится ясно, что оно было посвящено обсуждению позиции СССР в отношении Шестидневной войны между Израилем, с одной стороны, и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром, с другой. Центральным событием Пленума стал доклад Л. И. Брежнева «О положении на Ближнем Востоке в связи с агрессией Израиля».

За докладом первого секретаря последовало шесть выступлений коммунистов леспромхоза, каждое из которых начиналось с декларации безоговорочной поддержки ими позиции ЦК КПСС в отношении Израиля и продолжалось критикой конкретных проблем лесозаготовительного пункта. Так, Семенов Ф. К. говорил: «Я тоже целиком и полностью одобряю решения июньского пленума ЦК КПСС. Но хочу сказать что в ЛЗП очень низкая дисциплина, причём это все связано с руководством, с Начальником и также с механиком. ‹…› Шаллиев Ф. Ф. говорил что я целиком и полностью одобряю политику нашей партии, но хочу сказать, что в ЛЗП очень низкая дисциплина много стало появляться пьяниц, а это является потому что руководство ЛЗП в особенности начальник тов. Естадоев большинство рыбачить а днем отдыхает, и нужно подумать о работе ЛЗП. Ключеров говорил что я тоже целиком и полностью одобряю решения нашей партии Июньского пленума. Хочу сказать что очень плохо обеспечивали автобаза машинами, раньше выделяли 5-6 машин, а в это время ни одной не выделяют. Этими машинами мы не можем обеспечить вывозку продуктов»[856]. Последним выступил секретарь парткома Ругозерского леспромхоза Б. А. Барбалюк, реплика которого была построена по тому же принципу: «Наша партия очень мудро приняла решения по отношению с агрессией Израиля против Арабских стран и одобряло решение июньского пленума ЦК КПСС. Сейчас после этого нашего собрания сразу составить график по читкам и разъяснению материалов по Июньскому пленуму ЦК КПСС. Плохо сложилась работа на лесозаготовках, очень слабая дисциплина. Нужно наладить товарищеские суды, чтобы они работали»[857]. Однако резолюция собрания не откликалась на обсуждение, она полностью воспроизводила необходимые элементы «авторитетного дискурса» и была лишена каких бы то ни было отсылок к производственным проблемам лесопунктов[858].

Анализируя данный случай, мы могли бы вслед за Алексеем Юрчаком предположить, что нарушение логики повествования в протоколе обусловлено необходимостью соблюсти форму, предполагающую обязательное наличие критических реплик и вопросов, содержательно не вполне уместных при обсуждении резолюций ЦК КПСС. Иными словами, мы видим главенство формы над содержанием, которое заставляет участников заседания в положенном месте критиковать локальное руководство на производстве вместо обязательной по форме критики в адрес руководства партии. При этом данная критика носит скорее ритуальный характер, не отражается в резолюции и, следовательно, не предполагает никаких действий со стороны руководства ЛЗП или ЛПХ. Однако такое объяснение представляется нам неполным. Мы думаем, что в данном случае ритуальная форма, предполагавшая обязательный элемент критики, переставала быть самоцелью, а становилась важнейшим коммуникативным элементом встречи.

Эта догадка подтверждается свидетельством одного из наших респондентов, емко сформулировавшего это следующим образом: «Партийное собрание – это возможность высказаться, быть услышанным». По его мнению, заседания и протоколы партийных собраний были средством коммуникации между низовыми партийными организациями и райкомами партии. Поэтому коммунисты высказывались и критиковали руководство в любой ситуации, когда форма собрания позволяла это делать. Он говорил: