Нескорая помощь или Как победить маразм - [18]
Вызов № 15 ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ТРАВМА
Переубедить его было невозможно, и пришлось лечить.
Из разговоров
Чудесно всё же познакомиться с человеком. Встретить его в наши дни редкость. Не найти его хоть днём с огнём. Дело случая. Поэтому в работе с Иркой всем нам повезло. Действительнейший человек. Не всем живущим на Планете настолько улыбается фортуна.
Как, например, не очень улыбалась последняя одному доктору на «скорой», где я тоже халтурил. Коллегу звали Пётр Гаврилович Пердюхин. Как многие мужчины, кому сейчас далеко за сорок, он не славился добротным ростом (чуть ниже метра шестидесяти). И как практически всех маленьких, дока преследовал наполеоновский комплекс неполноценности. Иными цифрами, Пётр Гаврилович являл собой личность чрезвычайно самолюбивую и амбициозную. Главное его изречение: «Я — врач! А вы — фельдшер». Вроде — всяк червячок знай своё место в земле.
Кроме доктора, среди тридцати работников на подстанции существовали два друга фельдшера — Паленов и Каленов, которых за глаза нарекли Чёрными санитарами». Пердюхин работал на «03» ещё с восьмидесятых, а санитары пришли в начале нулевых после демобилизации. Оба — под два метра ростом. Мощные и местами ужасающие. На вызовах у части пациентов при их виде исчезали все жалобы. И уж почти все отказывались ехать с ними в больницу, если того требовал диагноз.
В тот день произошло непоправимое. Бригада сложилась волею старшего по подразделению: Пердюхин и санитары очутились в одной упряжке. Три мужика, а с водителем — четыре! Здесь к гадалке не ходи: в течение дня в бригаде непременно назреет конфликт. И он-таки назрел. С завидной регулярностью то в кабине, то у постели больного раздавалось пердюхинское: «Я — врач! А вы — фельдшера! Делайте, как я сказал!» Всё больше давил Пётр Гаврилович своим высшим образованием. И вот результат. Получите. Чёрные санитары, которым амбиции старого доктора образца «замесить и нарубить» уже в печёнках засели, мечтали лишь об одном: дождаться вечера и разлететься по другим бригадам.
Однако в семь вечера один другому трагически сообщил: «Волынку тянуть до утра». Делать нечего, чемодан в зубы и вперёд. Но есть ещё одна особенность, сыгравшая ключевую роль в сей истории. Дело в том, что доктор Пердюхин оказался награждён ещё одной скверной особенностью — двигательным неврозом. Сидя на стуле, он постоянно шевелился, как матёрый параноик. Подпрыгивал, перебирал пуговицы на халате, чесал нос, поправлял жидкие волосы и смотрел на часы. Плюс сплёвывал, шмыгал носом, хмыкал, подмигивал и, обращаясь к собеседнику, тыкал ему пальцем в грудь. Весь день Паленов и Каленов мечтали завалить к бочке с квасом, однако мерзкий Пердюхин лишь ворчал: «Не положено!» Ребятам ничего не оставалось, как терпеть до конца дежурства.
В четыре утра курок взвёлся сам собой. На подстанцию пришёл вызов: «белая горячка» с большущим знаком вопроса. Оно, может, кому-нибудь покажется странным, но если звонят на «03», то и выезжает обычная бригада «скорой», а потом уже на себя вызывает психиатров. Диспетчер, недолго думая, поднимает бригаду Пердюхина. Едут. На вызове перепуганная женщина и небритый мужик, гонявшийся за ней с ножкой от стола. К приезду «скорой» мужик успокоился и принялся доставать из ротовой полости что-то длинное и невидимое, похожее на проволоку, сам себе задавая вопросы и отвечая на них. Мигом сориентировавшись, Пердюхин, почесался, дёрнул плечом, шумно выдохнул через нос и тоже залез к пациенту в рот. Мужик почуял в докторе своего и доверительно спросил:
— Ты их тоже видишь?
— Кого? — спросил Пердюхин, пока двое из ларца примеривались, как мужика вязать.
— Червяков, — ответил мужик, доставая очередную заразу изо рта.
— Конечно, вижу.
Женщина тем временем с ужасом смотрела на шмыгающего Пердюхина, сопоставляя его с мужем. Пётр Гаврилович крепко почесал голову, подошёл к столу, стукнул кулаком и приказал:
— Надо ехать в больницу!
Мужик испуганно покивал: надо, надо. И без всяких проблем побрёл к машине, по пути смахивая с себя тараканов и отплевываясь гусеницами. В машине Пердюхин усадил несчастного в салон «газели», туда же затолкал двоих из ларца, а сам устроился подле водителя, показывать дорогу в психоприёмник на Потешной улице (не часто туда наведывались). Садясь, он бросил указание фельдшерам: «Сопроводительный лист оформите». Сопроводиловки, которые в те времена валялись везде: и в кухне вместо подкладки под чайник, и в туалете вместо двуслойной и ароматизированной, и даже в водительской для записи счёта при игре в покер. Словом, она считалась самой распространённой бумажкой, лежащей во всех карманах.
В повести описаны события, произошедшие в наше время на Северном Флоте, в которых принимал участие и сам автор. Истории, пережитые им и его друзьями, были немного подкорректированы, местами приукрашены (для полноты ощущений), а где-то и заретушированы, дабы совсем уж не пугать читателя суровой правдой жизни. Выдуманные факты, которые можно было бы добавить для увеличения объёма, в настоящем правдивом описании отсутствуют, поскольку ещё в начале повести автором была осознана святая истина, что самые интересные случаи происходят исключительно в повседневной жизни.
Интересно, как появляются на свет лечащие нас врачи? Как зарождается чёрный медицинский юмор? Почему доктора лечат то, что не лечится, и пытаются разобраться в том, что не разбирается? Ответ на эти и многие другие вопросы вы найдёте в продолжении юмористической эпопеи «И пришёл доктор…», повествующей об учебных годах курсантов одной из лучших медицинских академий не только нашей страны, но и всего Земного Шара.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».