Нескорая помощь или Как победить маразм - [16]
Михалыч послушал жалобы (начало формирования представления о больном), собрал анамнез (да уже ясность полная) и приступил к осмотру. На осмотре он пациента пропальпировал, проперкуссировал и, извините за жаргон, проаскультировал. Диагноз уже чуть ли не перезрел, если можно так сказать. При последней манипуляции друг мой окончательно утвердился в ранее заподозренном недуге, охватившем тридцатилетнего мужчину. Нижнедолевая пневмония. Лёгкое течение. Ничего криминального, но дальше началось страшное. Михалыч обратился к стандартам.
Стандарты бесновали. Они требовали многого. Они твердолобо развалились поверх клятвы Врача России, хоть и не давали подобную. Им действительно было всё равно, что перед ними за пациент. Белый или чёрный. Мужчина или женщина. Дворник или директор. Они для всех оставались неизменными. В них отразилось всё. Единственное, чего не отражалось в Стандартах, — это главного принципа медицины.
В Михалыче подобный принцип жил. Однако мой товарищ не забывал о присутствии и параллельных, тоже не кислых, аргументах. А аргументы эти выражались в начмеде, линейно-контрольной комиссии (ЛКК) и прокуроре, которые, как пить дать, любили кого-нибудь потрепать за белый халат ввиду несоблюдения Стандартов оказания помощи.
Превозмогая себя, Михалыч взял авторучку и стал делать назначения.
Итак.
Да в наши палаты и заходить-то страшно, не то что там лежать. Соседи храпят, чихают, плюют. Плюс, опять же, дополнительный источник инфекции. У вас без осложнений? Добро пожаловать к нам, и мы сделаем из лёгкой пневмонии тяжёлую. Товарищ вздохнул и написал режим.
Диета № 10
Столовая, наша, конечно лучше курсантской. Кормят прилично, несмотря на то, что начальство и тут проворовалось. Диету напишу спокойно, подумал Михалыч, не забыв тем не менее посоветовать пациенту есть побольше домашнего и фруктового.
Общий анализ крови плюс биохимия
Вот и первые гвозди в крышку будущего гроба. При пневмонии и так всё понятно, а при заборе анализов есть шанс занести какую- нибудь заразу вроде гепатита. Тем более в бесплатной-то больничке. Плюс дополнительные тромбики, которые, не ровён час, могут оторваться и застрять где-нибудь в голове (не дай бог). Кроме того, если лаборатория обшибётся (а подобное случалось не раз), то придётся вновь брать. Эх, извини меня, родимый.
Рентген лёгких в двух проекциях
Это уже тянет на толчок к оврагу. Дважды выстрелить из слабого, но всё же радиационного оружия — шутка ли. Так можно и рачок получить. А если не назначить — то по черепушке от начмеда. Михалыч уже представлял раздирающий безумный крик, летящий по приёмнику: «Пневмония? Где рентгеновские снимки?!!» Здесь без вариантов, даже можно не извиняться. Написал.
Анализ мокроты
Тут вроде всё безобидно. Как сможет, так и сдаст. Нет инвазий, нет облучений. Пожалуй, второе назначение после диеты, за которое академику по-человечески не стыдно.
Утренние анализы крови
Э, нет. Пусть уж лечащие врачи сами на себя берут подобные экзекуции. А то похоже на то, что если не получилось инфицировать с первого раза, инфицируем со второго. Сами пишите!
Ну а дальше, как известно, больше. И вот здесь у Михалыча начинали дрожать руки. Впереди предстоял сугубо мрачный этап убийства по Стандартам — лечение.
Антибиотики
Интересные препараты. Согласен, порой без них не обойтись. Но тут-то. Забыли, наверное, что антибиотик переводится как «против жизни». Одно дело, когда врач вам говорит: «Примите антибиотик». Вы радостно принимаете, с благодарностью. Ну а если бы он вам произнёс: «Заглотите-ка, родненький, лекарство против жизни». Как бы среагировали? «Против чего, доктор?» — «Против жизни, — равнодушно повторил бы медик. — Пейте, пейте, не надо демагогий».
Антибиотики предлагалось вводить внутримышечно. Приоритет перед таблетками. Выбор зрел простотой: риск флегмоны против возможности заработать гастрит и язву. Мыхалыч остановился на первом. Про потерю иммунитета и прочие вещи даже думать не хотелось.
Муколитики (лекарства от кашля)
Опасностей меньше, но всё же они были. Начиная от аллергических реакций и кончая тошнотой, рвотой и иными расстройствами ЖКТ. Инстинктивно съёжившись, мой товарищ написал единственный препарат из этой группы, имеющийся в больнице, — бромхексин.
Капельница от интоксикации
Опять нарушение целостности кожных покровов. Все же наши Стандарты упорно пытаются пропихнуть в жизнь затею с вирусным гепатитом или ещё какой заразой. Ведь во многих Царствах мира люди научились стерилизовать одноразовые шприцы.
Вот вроде и всё. Коробочка готова. Яма выкопана. Милости просим, по-ка-лечиться. Михалыч, точно крышку гроба, закрыл историю болезни и передал её регистратору со словами из кинофильма «Место встречи изменить нельзя»:
— Ты не бойся, мы тебя не больно зарежем: чик — и ты уже на небесах…
— Чего? — не поняла коллега.
— Да это я о своём, — признался академик.
Наутро, ещё тёплый, но облучённый и исколотый пациент дозревал в палате. На конференции Академик докладывал поступающих. У пневмонии, как и ожидалось, выявились незначительно повышенные лейкоциты, а на рентгене в нижних отделах правого лёгкого значилась инфильтрация. Всё это пахло очевидностью и без анализов. Начмед проверила выполнение Стандартов, сморщила нос на отсутствие утренней биохимии и перешла к следующему пациенту.
В повести описаны события, произошедшие в наше время на Северном Флоте, в которых принимал участие и сам автор. Истории, пережитые им и его друзьями, были немного подкорректированы, местами приукрашены (для полноты ощущений), а где-то и заретушированы, дабы совсем уж не пугать читателя суровой правдой жизни. Выдуманные факты, которые можно было бы добавить для увеличения объёма, в настоящем правдивом описании отсутствуют, поскольку ещё в начале повести автором была осознана святая истина, что самые интересные случаи происходят исключительно в повседневной жизни.
Интересно, как появляются на свет лечащие нас врачи? Как зарождается чёрный медицинский юмор? Почему доктора лечат то, что не лечится, и пытаются разобраться в том, что не разбирается? Ответ на эти и многие другие вопросы вы найдёте в продолжении юмористической эпопеи «И пришёл доктор…», повествующей об учебных годах курсантов одной из лучших медицинских академий не только нашей страны, но и всего Земного Шара.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».