– Не могу поверить, что тебя так сильно смущает потраченное мной время.
– Какие еще могут быть причины? – Она попыталась уклониться от ответа, но правды не скроешь.
– Возможно, ты чувствуешь, что судила обо мне неверно?
Ее взгляд снова скользнул в сторону.
– Признаю, что была неправа, веря, будто ты не способен на искренние чувства. Но факт остается фактом – твое имя связывают со многими женщинами.
Значит, она не перестала считать его охотником за женщинами. И отлично. Предложить ей ему нечего, а дурное мнение о нем удержит ее на расстоянии.
– Женщин было много, – признал он. – Но женат я на одной.
– Временно.
– Согласен. Но пока свре внимание я буду уделять только тебе.
– Чего я и боялась, – пробормотала она.
– Не понял?
– Наплачешься ты со мной.
– Со своей стороны, – улыбнулся он, – обещаю подготовить тебя к этому путешествию и лично сопровождать, чтобы тебе не было причинено никакого вреда.
– Неужели тебе больше нечем заняться?
– Я уже сделал соответствующие распоряжения. Кроме того, я обещал помочь тебе повидаться с семьей. Чтобы ты ни читала обо мне, я человек слова.
– Ладно. – Она посмотрела на лошадь и снова прикусила губу. – Так… С чего начнем?
– Как в любых других случаях, сперва надо подружиться.
– Говори, что делать.
– Мудрое решение. – Он взял ее руку и положил на шею животного. – Погладь ее – пусть привыкнет к твоим прикосновениям и запаху.
Джессика подчинилась его команде, и теперь он завороженно следил, как маленькая белая рука движется туда и обратно. Запах этой женщины будоражил его чувства, внезапно он ощутил острое возбуждение.
– Если ты готова, – произнес он, тревожась от заметной хрипоты своего голоса, – пора в седло.
– Хорошо, – выдохнула она.
– Поставь левую ногу в стремя, рука на седле. Затем оттолкнись и перекинь правую ногу через спину лошади.
Ее движения были медленными, неловкими, у него руки чесались ей помочь. Но он не стал – по двум причинам. Джессике следует научиться. А белая блузка и потертые джинсы просто притягивают его. Он не доверял себе там, где речь заходила о прикосновениях к ней.
Успешно усевшись в седло, она улыбнулась ему с высоты.
– Миссия завершена.
– Рановато. – Рассмеявшись, он подал ей поводья. – Миссия только начинается.
Кардал объяснил, как надо управлять лошадью правым и левым движением поводьев. Затем вывел животное в загон и, слегка шлепнув, послал шагом по кругу. Как у всех новичков, зад Джессики то и дело неуклюже подпрыгивал.
– Сожми коленями спину лошади, подлаживайся под ее шаг.
Лицо Джессики выразило крайнюю степень сосредоточенности, видно было, что она пытается выполнить данное указание. Но воображение Кардала нарисовало смятые простыни и ее ноги, обвивающиеся вокруг него. Вожделение стало почти непереносимым. Сморгнув терзающие его образы, он сказал:
– Не подпрыгивай.
– Я не виновата. Это лошадь прыгает, я только пытаюсь поймать ее ритм.
И продолжала болтаться, как тряпичная кукла. Лучший и самый быстрый способ добиться желаемого эффекта – показать на практике. Махнув рукой на собственные опасения, он взлетел на лошадь позади нее и положил руки ей на бедра.
– Сжимай ноги. Пользуйся ими, или твоему заду придется худо.
– Значит, нас будет уже двое, – огрызнулась она. – Я и пытаюсь использовать ноги.
А Кардал заставлял себя сосредоточиться на выполняемой задаче. Прижимаясь к ней, использовал свое тело, чтобы дать ей ощутить власть над животным. Весь следующий час он мучил себя близостью Джессики. Касаясь ее. Вдыхая запах ее волос. Напрягал волю, стараясь притушить разгорающееся внутри пламя, но без особого успеха. А ведь он дал слово не соблазнять ее.
Дать слово было очень просто – ведь он тогда еще не начал желать Джессику.
Гнев снова поднимался в нем, как и прошлой ночью на балконе. Но теперь он понимал причину. С успехом подавляя все чувства последние два года, он негодовал теперь на Джессику, изменившую это.
Кардал обещал не прикасаться к ней и сдержит слово, хотя тот поцелуй раскрыл ему, что можно получить ее, несмотря на прежний отказ. Он сдержит слово, потому что не хочет ее ранить. Сдержит, потому что судьба забрала у него самое дорогое. Стоило ему ночью закрыть глаза, на него обрушивались звуки – визг тормозов, скрежет металла. Жуткий крик Антонии.
Он не мог остановить переворачивающуюся машину. Не мог изменить то, что потерял любимую и вынашиваемого ею ребенка, которого только-только начинал любить. Ни за что он не хочет вновь оказаться таким беспомощным, и потому научился управлять тем, что ему подвластно, – своими чувствами. Лишь подавляя их невероятными усилиями воли, он мог быть уверен – никогда ему не придется терпеть такой муки.
