– Как я понимаю, ты уходишь по-английски, не прощаясь, – неодобрительно протянул Люк Марчетти. – Только зачем бежать из собственного дома? И почему нельзя было предупредить меня, что ты девственница?
Мэдисон Вэйнрайт испуганно застыла на пороге спальни и, встретившись с мужчиной глазами, прошептала:
– Люк.
– Собственной персоной.
Да, хорош, ничего не скажешь! У нее даже перехватило дыхание от его вида. Густые темные волосы, влажные после душа, прямой нос, волевой подбородок, ямочки на щеках… Правда, когда он хмурится, как сейчас, их почти не видно. Какая женщина останется равнодушной? Тем более сейчас, когда он стоял возле кровати полуобнаженный, с белым махровым полотенцем вокруг бедер. Настоящий мачо. Таких рисуют на рекламных щитах.
– Почему, Мэдди? Ответь мне!
Пока гость оставался в душе, ее мучили сомнения, сможет ли она посмотреть ему в лицо после того, что произошло. А теперь его взгляд пронизывал ее насквозь, и ей казалось, будто на ней нет никакой одежды, не спасал даже застегнутый на все пуговицы жакет. Впрочем, какой смысл стесняться, когда и получаса не прошло с тех пор, как она занималась с ним любовью?
– Почему я ухожу из дома? Или почему не сказала тебе, что была девственницей?
– И то, и другое. – Он раздраженно передернул плечами.
На фоне кружевных штор на окнах, ваз с цветами на туалетном столике и тумбочке, всевозможных безделушек на полочках, рисунков и фотографий на стенах – словом, в ее спальне он выглядел неуместно. Еще хуже смотрелись смятые простыни в цветочек. И вдобавок ее не отпускало дурацкое чувство вины. Нет, быть единственной двадцатипятилетней девственницей Северной Калифорнии – такая перспектива ей не улыбалась, но зачем она допустила, чтобы ее первым мужчиной стал именно Люк?
Мэдисон дважды нервно сглотнула, прежде чем смогла ответить.
– Это мой дом, и, как заботливая хозяйка, которая беспокоится о том, чтобы ее гость не испытывал никаких неудобств, я решила уйти потихоньку. – Она старалась говорить равнодушно-деловым тоном, но голос все-таки выдал ее волнение. – Просто считай, что я девушка по вызову, – так будет лучше, – добавила она, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойной и легкомысленной.
Не принимая ее шутливого тона, он спросил:
– Лучше для кого?
Люк задал этот вопрос, казалось бы, дружелюбно, но его голубые глаза сузились, а полные, чувственные губы плотно сжались – судя по всему, им предстоял нелегкий разговор. Она смотрела на застывшего перед ней в гордой позе мужчину, с тоской думая о том, что ей никогда не забыть его ласк и поцелуев.
– Лучше для нас обоих, это позволило бы избежать неловких и ненужных объяснений после такой ночи.
– Глупости! Наоборот, это самый приятный момент в отношениях между мужчиной и женщиной – делиться утром мнениями об испытанных накануне ощущениях. Это не только сближает, но и жутко заводит, сразу хочется не только повторить пройденный урок, но и пойти дальше. Впрочем, что я к тебе пристал, ты ведь у нас новичок в этом деле.
– Издеваешься?
– Ни в коем случае. – Он скрестил руки на груди. – Я просто искренне огорчен, что ты забыла сказать мне о такой сущей безделице, как…
– Хорошо! Хватит! Ты прав. Я никогда не занималась этим раньше. Кроме того, я не читаю женские журналы и понятия не имею о том, как должна вести себя женщина после любовной ночи и о чем ей следует разговаривать с мужчиной. У меня есть опыт поведения в суде, но не в спальне. А я не люблю чувствовать себя неумехой. Продумать линию защиты, подготовить речь, разобраться с документами – пожалуйста, тут можно заранее все по полочкам разложить. А как подготовиться к тому, что произошло нынешней ночью? Когда разум-то как раз и отключается и царствуют чувства и инстинкты. А ведь с ними разобраться гораздо сложнее. Поэтому я просто хотела избавить нас обоих от неловкой ситуации. Извини, что разочаровала тебя.
– А я разве сказал тебе, что разочарован? Скорей, наоборот.
Девушка подняла голову, и их взгляды встретились. О господи, только не это! Глаза Люка потемнели, и в них читалось откровенное желание. Ноздри его раздувались, как у хищника, почуявшего запах жертвы. Вот и совершенно очевидное объяснение ее утренней нервозности и попытки незаметно улизнуть из собственного дома до того, как он проснется. Какая там, к черту, застенчивость! Один самообман! Она просто боялась собственной слабости при новой встрече со столь сексуальным мужчиной. Даже сейчас, когда он стоял в нескольких шагах от нее, груди девушки слегка набухли от томления, будто уже надеялись дождаться новых нежных прикосновений мужских рук, а ноги сделались ватными.
Она с ужасом поняла, что стоит Люку лишь дотронуться до нее, поцеловать, и все ее логические рассуждения пойдут прахом, она не только согласится вновь ему отдаться, но и сама будет умолять его об этом.
Чтобы как-то сбросить околдовавшие ее чувственные чары, она сказала первое, что пришло в голову:
– Ты не побрился.
– У меня нет с собой бритвы, но и слава богу! Иначе у тебя было бы время убежать.
По-прежнему стоя поблизости от спасительных дверей, она опустила голову и тихо произнесла:
