Нерождённый 3 - [59]

Он дописывает письмо, которым был занят, и не откладывая пера в сторону, берёт из стопки новый лист. Лист совсем белый, свежий и, подозреваю, предназначен для беседы со мной.

Он смотрит внутрь меня…

— Бессмертный?

— Да.

— Имя?

— Иниро.

Он как будто пытается что-то вспомнить… и ничего не сможет вспомнить. Я тот, кто появился здесь неоткуда, и когда-нибудь уйду в никуда

Удивительно, многие главы кланов за всю жизнь не могут подняться выше третьей-четвёртой ступени, а здесь с теми у кого не меньше десятой ступени разговаривают так, будто они просто хорошие наёмники.

Посчитать ядра у самого Абэ нереально — слишком много света там внутри, но, думаю, он не ниже Бессмертного.

— Мне нужно знать о тебе больше, Иниро, — взгляд его цепких глаз не выпускает меня ни на мгновение.

— Как проверить — говорю я правду или нет? — спрашиваю я.

Вопрос может показаться грубым, но я лишь хочу понять — они просто верят на слово? Что если убийца зайдёт с этой стороны? Как я.

— Третий круг открыт для любого мастера выше десятой ступени, — Абэ что-то записывает на своём листке. — Продвижение по службе выше Третьего круга уже не будет таким простым.

Ясно. Третий круг — это худшие из лучших, куда возьмут любого, если внутри него насчитают нужное число ядер. И не важно, что он делал в своей жизни до того.

— Жалование, какое оно? — спрашиваю я. Нет, меня мало интересуют деньги сейчас, но для того чтобы выглядеть правдоподобно, это один из первых вопросов которые стоит задать. Конечно, многие могут идти в гвардию Императора и ради престижа, но и деньги играют не последнюю роль.

— На Третьем Круге жалование невелико, — Абэ снова что-то помечает на листке. — Шесть тысяч лунным золотом в год. Но в дальнейшем, если ты покажешь себя хорошо — оно очень серьёзно возрастает.

— И насколько же? — пусть думает, что я жаден до денег.

— Пятнадцать тысяч в год на Втором Круге и двадцать пять на Третьем.

— А рыцари Крови?

На лице Абэ появляется усмешка… нет, он старался её сдержать, но ничего не вышло.

— До Рыцарей крови слишком долгий путь у любого их Инквизиторов, чтобы говорить об этом сейчас.

Мне нужно пройти этот путь за семь дней.

Безумие?

Знаю.

А кто говорил что будет легко?

— И всё же? — настаиваю я.

Он, кажется раздумывает — отвечать мне или поставить на место.

— Шестьдесят тысяч лунным золотом в год.

Ого.

Неплохо. Это ведь всё же телохранители, пусть и королевские.

Сколько там Ито предлагал за все земли Небесного Утёса? Двести тысяч? Рыцарь Крови заработает эту сумму всего за три года.

— Что нужно сделать для того, чтобы стать рыцарем Крови, — спрашиваю я.

Новая усмешка на ледяном лице Абэ.

— Верно служить императору.

— Это не ответ, — пожимаю плечами я.

Наверное. Нужно вести себя как-то по другому, но я всё время забываю об этом. Лишь бы не прогнал.

— Ты дерзок.

— И смел. Уверен, Императору нужны такие люди, — улыбаюсь я.

— Императору нужны сильные мастера.

— Я Бессмертный, — напоминаю я — вдруг он уже успел забыть.

— Это достойно, — неожиданно соглашается он. — на Третьем Круге нет ни одного Бессмертного.

Отличная новость. И дело не в том, что я там окажусь сильнейшим.

— А на Втором?

— Ты куда-то спешишь, Иниро? — Абэ улыбается и в этой улыбке, неожиданно, проглядывает что-то похожее на симпатию.

— Слава и деньги. А еще — мне нравится быть лучшим. Ранг Бессмертного в восемнадцать — видели ли вы такое?

— Тебе восемнадцать? — Абэ каменеет. Странно, как будто он думал что за моей внешностью скрывается кто-то другой, намного более старше по возрасту. Неужели, такое возможно? Неужели, некоторые мастера обладают техникой омоложения тела, когда старик становится молодым? Никогда не слышал о таком.

— Да.

Он замолкает, разглядывая меня еще внимательнее.

— И какую стихию ты культивируешь?

Я так долго думал что отвечать на этот вопрос… кажется, тысячу часов или немного меньше. Нельзя признаваться в том, что я культивирую Тьму. Нельзя — смертную казнь за это никто еще не отменял. Проблема в том, что заклинания огня которые я знаю слишком слабы, чтобы оказаться сильнейшим среди Инквизиторов.

— Тьма, — говорю я и Абэ вздрагивает.

— Ты признаешься в этом? — спрашивает он после долгого молчания.

— Я знаю закон, — говорю я. — Но ведь задача окружить Императора сильнейшими из воинов — важнее любых законов. Тем более, когда на его жизнь идёт охота.

— Ну, один из охотников совсем скоро увидит как устроен наш мир с обратной стороны, — одними губами усмехается Абэ и добавляет к своим записям еще одну строчку.

Да, казнь Рэйден всего через день.

— Твоя откровенной внушает уважение, — говорит он, — Некоторые из Инквизиторов втайне культивируют Тьму вместо с основной стихией, но никто не готов признаваться в этом прямо.

— Я за искренность, — улыбаюсь я.

Нет, я бы не признался. Никогда. Но если Нира допустили к Императору — значит, запрет формальный и я сделал ставку на это.

— Я хочу услышать о тебе больше, — Абэ кладёт перо.

И к этому вопросу я готов. От вариант изобразить из себя бродячего мастера я решил отказаться — трудно изображать такого, если нигде не был. Я так мало знаю о мире вокруг, что мог бы легко засыпаться на любом, даже самом пустяковом вопросе.