Нерождённый 3 - [57]

— Все увидят Императора раньше, — Нир улыбается той самой странной улыбкой, которую я заметил на его лице в ту секунду когда зашёл сюда.

— Не понимаю?

— Казнь этой девчонки — Рэйден. Она через два дня. И Император уже придумал, что сделает с ней.

* * *

Простившись с Ниром, захожу в приёмную дворца — тут всё с этим строго. Оставляю просьбу на встречу с Верховным Инквизитором. Звучит сурово, но и радует — я хоть с чёртом готов встретиться на собеседовании, лишь бы не с Ниром.

Что если на встрече появится он… я не хочу об этом думать. Скажу, что клану скоро наступит конец и я подыскиваю тёпленькое местечко… ну да, почти смешно. Может и поверит.

Встречу назначают через час, всего через час, но толкаться всё это время на широких дворцовых ступенях мне совсем не хочется. Да и на глаза Ниру можно запросто попасться.

Там внизу, в городе, совсем близко от входа в Сады Императора я видел небольшой уютный ресторанчик, с запахами, которые разносятся из дверей его на весь квартал.

Посижу там.

Тем более, что Нир, уже после того, как мы докурили кальян, рассказал мне много интересного… и сейчас самое время обдумать всё это.

Не успеваю выйти на площадь, как появляется долгожданный вестник.

«Подлетают к крепости Хинун»

Чувствую, как ноют мышцы сведённые судорогой: я оказался прав — флот севера ни много ни мало, готов штурмовать крепость Хинун, пока Горо летит к Небесному Утёсу. Укрепления крепости мощны, но как бы они не были мощны — силе трёх кланов, трёх кланов, которые, уверен, много лет готовились к такому дню, противостоять эти укрепления не смогут.

И даже если прямо сейчас кто-то пошлёт вестника к Горо, если прямо сейчас он развернёт свои корабли — это ничего не изменит.

Крепость будет сметена, а Горо… Горо останется без дома. Удар в спину — я восхищаюсь Сакаи, он умеет наносить удар в спину. Неужели, именно сегодня наступит конец могуществу Хинун, так неожиданно и и так быстро?

Мог ли Горо ожидать такой атаки?

Мог, но, думаю, Сакаи постарался усыпить его подозрительность. Все эти откровения про мою шахту, про манускрипт… Горо увлёкся своей собственной игрой и теперь может потерять всё.

А мне пока остаётся наблюдать со стороны — устоит этот исполин или разрушится на тысячу осколков и станет пылью под ногами бродяг.

Подхожу к ресторану ближе и с удивлением читаю медные буквы на вывеске.

Тунга-Оро?

Тунга-Оро?!

Здесь падают жаркое из чудища? Или это всего лишь вывеска, заманивающая доверчивых приезжих?

На крыльце перед дверью меню — огромная доска, на которой всего одна фраза.

«Всегда свежее мясо Тунга-Оро под лучшее вино»

Звучит неплохо… неужели правда?

Толкаю дверь и захожу внутрь. Просторное шумное помещение с парой десятков столов и барной стойкой в глубине. За стойкой — длинноволосый ловкий человек с приклеенной улыбкой на лице. Завидев меня, он отставляет кувшин, который держал в руках в сторону, хватает пустую тарелку, почти засовывает её в кипящую сковороду, и вытаскивает оттуда огромный шкворчащий кусок мяса — весь в золоте зажаренных бочков — и пихает на тарелку. Поливает чем-то и… несёт мне.

Неплохо. Вариант просто посидеть за столиком у окна за чашкой кофе, здесь даже не рассматривается. Пришёл — значит ешь. Хорошо, что я голоден.

— Это Тунга-Оро? — спрашиваю как только тарелка оказывается на столе перед моим носом.

— Самый свежий, — уверяет меня ловкий тип. — Прямо из ущелья.

— Из ущелья? — очень сильно удивляюсь я.

— Да, господин. Сегодня утром Великий Эное, Глава Небесного Утёса прикончил это невероятное чудище. Вызвал тысячу тысячеруких демонов и они в мгновение ока растерзали злобную тварь, а потом достали из неё сердца и упав на колени преподнесли их своему тёмному господину.

Великий?!

Неплохо. Еще сегодня перед рассветом вряд ли кто-то вообще вспомнил бы о главе Небесного Утёса…

Тысяча тысячеруких демонов? Так рождаются легенды.

— Почему вы назвали его тёмным господином? — спрашиваю.

Хозяин наклоняется к моему уху, оглядывается так, словно кто-то прямо здесь среди шума и гвалта может его услышать, и шепчет:

— Тьма, господин. Он культивирует Тьму.

Ну да, примерно это и я ожидал услышать.

Он приносит мне вина и услужливо наливает его в чашку. Про золото не спрашивает, хотя наряд сейчас на мне недорогой. Может быть заметил кошелёк под одеждами — он тугой, а, может, шигиру усыпанный бриллиантами внушает уважение.

Наливает вина и уходит, оставляя меня наедине с самим собой.

Отрезаю небольшой кусок и понюхав, пробую. Мысль о том, что мясо на моих зубах срезано с той самой огромной твари, которую мы сегодня с таким трудом и такими жертвами всё утро пытались прикончить… заставляет присматриваться к хорошо обжаренному куску на своей тарелке.

Забавно — еще сегодня утром это чудище казалось непобедимым, и вот уже мясо его подаётся на столе в одной из забегаловок в Новом Токио. Жизнь — это пыль.

Откидываюсь на спинку — столик, за которым я сижу стоит возле окна и из него открывается отличный вид на Императорскую площадь. И даже ворота ведущие во дворец видны. Ворота, через которые бесконечной вереницей, вверх по ступеням тянутся люди.

Стекло, которое ограждает меня от улицы вдруг звенит. Звенит тонко и легко… и я вижу вестника.