Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма - [48]

Здесь следует избегать эссенциализма: у протестующих нет единой «реальной» цели, к которой можно было бы свести общее чувство недовольства. Нельзя сказать, что люди в действительности выступают против глобального капитализма, против религиозного фундаментализма, за гражданские свободы и демократию. Большинство участников протестов знакомы с изменчивым чувством беспокойства и неудовлетворенности, которое подпитывает и объединяет частные требования. Фраза Гегеля о том, что «тайны древних египтян были тайнами и для самих египтян», в полной мере относится и к сегодняшним египтянам: борьба за интерпретацию протестов – не просто «эпистемологическая» борьба, борьба журналистов и теоретиков вокруг истинного содержания протестов, это также «онтологическая» борьба, борьба за сам факт, идущая в самом ядре протестов: борьба ли это с коррумпированной городской администрацией? или борьба с авторитарным исламистским режимом? или борьба с приватизацией общественного пространства? Вопрос остается открытым, а ответ на него даст продолжающийся политический процесс.

То же самое касается пространственного измерения протестов. Уже в 2011 году, когда протесты вспыхивали по всей Европе и на Ближнем Востоке, многие наблюдатели утверждали, что не следует считать их проявлениями одного и того же глобального протестного движения, что каждый из них – реакция на ту или иную частную ситуацию: в Египте недовольные требовали свободы и демократии, то есть того, что общества, где ширилось движение «Оккупируй», уже имели; даже если говорить о мусульманских странах, то «арабская весна» в Египте принципиально отличалась от «зеленой революции» в Иране, поскольку первая была направлена против коррумпированного прозападного авторитарного режима, а вторая – против авторитарного исламизма. Легко заметить, как такая партикуляризация протестов помогает сторонникам существующего мирового порядка: угрозы глобальному порядку как таковому нет, есть лишь определенные локальные проблемы.

Здесь, однако, следует реанимировать старое доброе марксистское понятие тотальности – в данном случае тотальности глобального капитализма. Глобальный капитализм – сложный процесс, по-разному влияющий на разные страны, а протесты во всем их многообразии объединяет то, что все они являются реакциями на те или иные аспекты капиталистической глобализации. Общая тенденция современного глобального капитализма – дальнейшее расширение господства рынка в сочетании с ускоряющимся закрытием общественного пространства, сокращением государственных услуг (здравоохранения, образования, культуры) и ростом авторитаризма. Именно в этом контексте греки протестуют против господства международного финансового капитала и коррумпированного и неэффективного государства, которое все хуже справляется с задачей предоставления основных социальных услуг, турки – против коммерциализации общественного пространства и религиозного авторитаризма, египтяне – против поддерживаемого западными странами коррумпированного авторитарного режима, иранцы – против коррумпированного и неэффективного религиозного фундаментализма и т. д. Объединяет эти протесты то, что их нельзя свести к одной-единственной проблеме, все они связаны с той или иной комбинацией (как минимум) двух проблем: более или менее радикальной экономической (от коррупции и неэффективности до прямого антикапитализма) и политико-идеологической (от требования демократии до требования свергнуть стандартную многопартийную демократию). И не относится ли то же самое к движению «Оккупируй»? За разнообразными (и нередко путаными) заявлениями его участников стояло два основных фактора: (1) недовольство капитализмом как системой – проблема в капиталистической системе как таковой, а не в ее частных случаях коррупции; (2) осознание того, что институционализированная форма представительной многопартийной демократии недостаточна для борьбы с капиталистическими эксцессами, то есть что демократию необходимо переосмыслить.

Глобальный капитализм склонен низводить простой народ до res nullius. Это понятие в римском праве означает любую вещь, которой можно владеть (даже раба, в отличие от гражданина), но которая еще не является объектом прав какого-либо конкретного субъекта, – такие вещи считаются бесхозным имуществом, которым можно свободно завладеть. Парадоксальное выражение «бесхозяйное имущество» указывает на идеологическую операцию, лежащую в основе понятия res nullius: вещи, которые еще никому не принадлежат, как бы находятся в собственности потенциально, словно свойство принадлежности уже вписано в их бытие (так же, как в патриархальной идеологии, когда незамужняя женщина является своего рода «собственностью без хозяина», ожидающей «владельца»-мужа). В международном праве res nullius называется terra nullius: государство может заявить о контроле над невостребованной территорией и установить контроль, когда на ней окажется один из его граждан (часто в составе исследовательской и/или военной экспедиции). Это понятие предсказуемо оправдывало колонизацию: еще в начале XVI века церковь провозгласила обширную часть Америки и Африки