Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма - [47]

Требования… и не только

В своих ранних работах Маркс писал о ситуации в Германии, что с ее частными проблемами можно справиться только посредством универсального решения – радикальной мировой революции. В этом квинтэссенция различия между реформистским и революционным периодами: в реформистский период мировая революция остается мечтой, которая в лучшем случае подкрепляет наши попытки добиться локальных перемен (а в худшем – мешает нам осуществить актуальные изменения), революционная же ситуация возникает, когда становится ясно, что только радикальные глобальные перемены могут решить частные проблемы. В этом чисто формальном смысле революционным был 1990 год, когда стало ясно, что частичные реформы коммунистических государств не сработают, что необходим радикальный глобальный прорыв для решения даже отдельных проблем, таких как снабжение продовольствием.

Итак, где мы находимся сегодня, если говорить об этом различии? Основная дилемма проста и сурова: являются ли протесты, имевшие место за последние несколько лет, признаками постепенно, но неумолимо приближающегося глобального кризиса, или они – лишь незначительные затруднения, которые можно решить или хотя бы сдержать при помощи точечного вмешательства, локальные неприятности в контексте глобальной адаптации к новой прогрессивной эпохе?

Самое поразительное и зловещее в протестах – это то, что они вспыхивают не только и даже не столько в слабых местах системы, а в тех местах, которые еще недавно считались успешными. Неприятности в аду кажутся понятными: мы знаем, почему протестуют люди в Греции или Испании, – но почему возникают неприятности в раю, в процветающих или по крайней мере быстро развивающихся странах, таких как Турция, Бразилия или даже Швеция (где недавно наблюдались насильственные протесты иммигрантов из пригородов)? Оглядываясь назад, можно заметить, что исходной «неприятностью в раю» была революция Хомейни в Иране – стране, которая официально процветала, быстро шла к прозападной модернизации и являлась верным союзником Запада в регионе. Возможно, ошибочно само наше представление о рае.

До нынешней волны протестов Турция выглядела очень привлекательно – образцовая процветающая либеральная экономика в сочетании с умеренным исламизмом с человеческим лицом, подходящая для Европы и сильно отличающаяся в лучшую сторону от более «европейской» Греции, застрявшей в старом идеологическом болоте и склонной к экономическому саморазрушению. Да, были кое-какие тревожные моменты (отрицание геноцида армян, арест и обвинение сотен журналистов, неразрешенный статус курдов, призывы к возрождению Великой Турции и традиций Османской империи, отдельные случаи навязывания религиозного законодательства), но все они считались мелкими пятнами, которые не портят общей картины. От этой страны меньше всего ожидали массовых протестов – они просто не должны были случиться.

И это неожиданное случилось – протесты на площади Таксим. Все знают, что планировавшееся строительство торгового центра на территории парка, граничащего с площадью Таксим в центре Стамбула, не было настоящей причиной протестов, что назрело гораздо более глубокое недовольство. То же самое относится и к протестам, вспыхнувшим в Бразилии в середине июня 2013 года: искрой послужило незначительное повышение цен на проезд в общественном транспорте, однако они продолжились даже после того, как эта мера была отменена. Опять-таки, протесты разразились в стране, которая (по крайней мере если верить СМИ) переживала экономический бум и с уверенностью смотрела в будущее. Загадочности ситуации добавлял тот факт, что протесты немедленно поддержала президент Дилма Русеф, заявившая, что она «восхищена» ими. В таком случае против кого в действительности направлено недовольство протестующих по поводу коррупции и развала сферы государственных услуг?

Словом, привлекательная Турция внезапно стала непривлекательной. Так с чем же на самом деле были связаны те протесты? Важно не сводить их к идее восстания светского гражданского общества против авторитарного режима исламистов, поддерживаемого молчаливым большинством мусульман. Усложняет картину антикапиталистическая направленность протестов (возмущение приватизацией общественного пространства): главной осью турецких протестов была связь между авторитарным исламизмом и рыночной приватизацией общественного пространства. Именно эта связь делает случай Турции столь интересным и чреватым далеко идущими последствиями: демонстранты интуитивно чувствовали, что рыночная свобода и религиозный фундаментализм не исключают друг друга, а могут существовать параллельно – очевидный признак того, что «вечному» союзу демократии и капитализма грозит скорый развод.

Парадокс в том, что как раз из-за нехватки демократической легитимности авторитарный режим может иногда более ответственно относиться к своим гражданам, чем власть, избранная демократическим путем. Так как ему недостает демократической легитимности, он должен узаконить себя, предоставляя гражданам услуги и руководствуясь следующей подспудной логикой: «Да, мы не избраны демократическим путем, но в результате, поскольку нам не нужна дешевая популярность, мы можем сосредоточиться на реальных потребностях людей». И наоборот, демократически избранное правительство может в полной мере использовать власть в узких частных интересах своих членов, у них уже есть легитимность, обеспеченная выборами, поэтому они не нуждаются в дополнительной легитимации и могут спокойно делать то, что хотят, а недовольным говорить: «Вы же нас выбрали, а теперь уже слишком поздно».