Непрерывность - [22]

Г а л я. Мы учились искусству борьбы по ходу дела. И многие из нас платили за науку дорогую цену. Ведь за нами охотились одновременно восемнадцать контрразведок!

П и р о к с. Но как мы их «делали», этих обормотов, кто бы знал!

Ф е к л а. И это было.

Б о р и с. Сбор, доставка и хранение оружия.

Р а я. Переправка партийной литературы и денег для местных организаций.

Г а л я. Работа в Красном Кресте, распространение листовок и прокламаций.

П и р о к с. Сотрудничество в партийной контрразведке. Сбор данных, наблюдение за контрразведчиками противника, изготовление документов, вербовка агентов в стане врага.

Ф е к л а. Диверсии, порча телеграфной и телефонной связи, обрыв проводов.

Б о р и с. Таков далеко не полный перечень конкретных заданий, выполнявшихся одесскими комсомольцами-подпольщиками.

П и р о к с. Пятого февраля тысяча девятьсот двадцатого года в Одессе началось восстание.

Г а л я. Наши очистили от деникинцев Пересыпь, Слободку и Молдаванку…

Б о р и с. Мы расскажем всего лишь об одном эпизоде этой долгой борьбы, эпизоде, в котором силою обстоятельств пришлось принять участие нам, пятерым.

Р а я. Это произошло в конце января двадцатого года… Сложилась ситуация, собравшая нас вместе на два часа. Самые страшные два часа в моей жизни.

Г а л я. Бывают такие минуты, когда все, что ты знал до сих пор, оцениваешь как бы заново. И потом много лет спустя, однажды, вдруг, с удивлением обнаруживаешь, что этим новым знанием оказалась освещена вся твоя долгая дорога. Именно такие два часа выпали на мою долю там, на конспиративной явке.

П и р о к с. Явка находилась на Преображенской, в двух шагах от тюрьмы. Я к тому времени всякого нанюхался: и сам убивал, и со мной смерть не раз в орлянку играла, и за решеткой поторчал — в общем думал, что меня-то уж вряд ли чем охохлатишь. А тут… И всех-то дел вроде — посидели, как культурные люди, поговорили… Так я вам скажу: любую минуту того разговора я б не глядя поменял на любой день моей прошлой жизни. Любую минуту из тех двух часов.

Ф е к л а. Двух часов… Как это мало, два часа, если просто по-человечески считать. Как это невозможно много, когда тебя принуждают на два часа стать богом…

Затемнение.

Занавес открывается. На сцене помещение большого респектабельного фотоателье. Слева вход, вешалка, конторка, за которой оформляются заказы. Все остальное — непосредственно студия. Несколько стульев, кресел, на треногах стоят фотокамеры, по стенам развешаны портреты, виды Одессы, на некоторых фотографиях могут быть запечатлены конкретные события, связанные с периодом, о котором идет речь в пьесе. Справа дверь, ведущая в подсобные помещения. В приемной  Б о р и с, он нетерпеливо поглядывает на часы.

Б о р и с. Уже время… Как с ними разговаривать, ума не приложу…

Раздается стук в дверь: три удара, один, еще два. Борис открывает. Входит  Р а я.

Р а я. Можно заказать у вас большой портрет в красках?

Б о р и с. Прошу… Здравствуйте, товарищ Рая.

Р а я. Здравствуйте, товарищ Борис.

Б о р и с. Давно мы не виделись.

Р а я. Такая жизнь.

Б о р и с. Такая… Признаться, не очень рассчитывали на ваш приход.

Р а я. Да, меня чудом застали. Я уже собралась выходить.

Б о р и с. Мы знали, что вы должны уехать. Придется отложить на несколько часов. Раздевайтесь… (Помогает Рае снять пальто, вешает его.)

Р а я. У меня груз. Не рискнула брать его с собой, оставила дома.

Б о р и с. Правильно.

Р а я. Только сложила в корзинку, и тут на тебе — этот козленок с запиской. Оленька, сестричка моей подруги, двенадцати лет. На одной ножке прискакала, на одной ножке ускакала. А вокруг патрули.

Б о р и с. Завидуете?

Р а я. Еще бы…

Б о р и с. А я вам завидую. Это ведь все слова — возраст, опыт. Чем больше опыта, тем больше страха, тем больше усилий, чтобы его преодолеть. Я рядом с вами старик.

Условный стук в дверь.

Минуту. Пройдите в студию…

Рая идет в студию. Борис к двери. Открывает. Входит  Ф е к л а.

Ф е к л а. Можно заказать у вас большой портрет в красках?

Б о р и с. Прошу… (Пожимает руку вошедшему.) Борис.

Ф е к л а. Фекла.

Б о р и с (приглядевшись). Мы с вами однажды виделись. Только тогда вы были не Феклой.

Ф е к л а (снимая пальто). Кем мы не были! А вас я запомнил. Это было…

Б о р и с (перебивает). Совершенно верно. Именно тогда и было.

Оба понимающе улыбаются. Фекла вешает пальто, но со своим странным картузом — с опущенными наушниками и назатыльником — не расстается.

А шапку?

Ф е к л а. Не снимаю. Привычка. Голова зябнет.

Б о р и с. Ну-ну… Проходите в студию, там уже есть человек.

Ф е к л а. А что вообще-то?..

Б о р и с. Чуть позже, когда все соберутся.

Стук в дверь, он похож на условный, но не точно. Борис жестом показывает Фекле — в студию, тот повинуется. При виде Раи, рассматривающей фотографии на стенах, делает движение к ней, но в этот момент Борис открывает дверь. Входит  Г а л я.

Г а л я. Здравствуйте…

Мгновенно возникает напряжение. Фекла и Рая застывают. Борис непроизвольно надвигается на Галю, как бы закрывая собою вход.

Б о р и с. Чем обязан?.. Только вынужден предупредить заранее — студия сегодня не работает, заболел фотограф.

Г а л я. Как же так? А мне сказали…