Неправильное воспитание Кэмерон Пост - [60]

Неожиданно для меня Коули вдруг положила руку мне на плечо – легкое, едва уловимое движение, но я ощутила тяжесть ее ладони сквозь толстую ткань свитера Тая. Вот то, что было мне так нужно. Я обернулась к ней. Ее губы словно напрашивались на поцелуй. Прекрасные податливые губы Коули, которые еще хранили вкус выпивки. Она не только не остановила меня, но и вернула мне поцелуй, а потом притянула к себе руками и сомкнула лодыжки вокруг моих бедер. Мы замерли и стояли так, пока я не почувствовала, что мои сапоги уходят в размякшую от дождей глину, и я не начала опасаться, смогу ли я вообще вытащить их. Коули тоже заметила, что теперь я стала на несколько сантиметров ниже.

– Твою мать, – выругалась она, когда я отодвинулась.

– Ага, – ответила я и попыталась вытащить сапоги, но у меня не получилось, так что пришлось замереть на месте. – Я застряла. – Положение было дурацкое.

– Боже мой, Кэм. Боже мой! – Коули закрыла лицо, которое было в нескольких дюймах от меня, руками.

– Слушай, это не шутки, Коули, я застряла. – Я вытянула руку, надеясь ухватить ее за штаны и высвободить одну ногу, но мое прикосновение напугало ее еще больше, и она чуть слышно вскрикнула с видом Элизабет Тейлор, а потом спрыгнула на землю, но между мной и бортом грузовика места было так мало, что я упала навзничь. Сценка получилась что надо: сапоги Тая намертво застряли в густой глине, от внезапного толчка в грудь я словно в замедленной съемке падаю назад и приземляюсь прямо на пятую точку.

Я шлепнулась на куст полыни, слишком хилый, чтобы удержать мой вес, спина все сильнее давила на кожаные листья и жесткие стебли, и вот я вся уже в грязи, а мои гребаные ноги, чуть не по колено, пойманы в капкан идиотских сапог. В ушах еще хлюпала холодная жижа, но смех Коули я слышала отлично. Она хохотала без притворства, громко, заливисто. Я прикрыла глаза, сунула исцарапанные руки в карманы джинсов и засмеялась вместе с ней.

Когда же я их открыла, надо мной, широко расставив ноги так, чтобы я оказалась между ними, нависла Коули. Солнце светило ей в лицо, и я не видела, какое на нем было выражение, зато волосы щекотали мне лоб.

– Ты сама грация, – заговорила она.

По ее тону можно было догадаться, что она улыбается.

– Очень остроумно.

– Что это было?

– Я шмякнулась на задницу. Мой бенефис, надо полагать. – Я тянула время, и Коули это чувствовала.

– А до того?

– О чем ты?

– Ты знаешь. – Она ловким движением уселась на меня сверху, как тогда, в гостиной, когда мы боролись на полу; только теперь в этом жесте угадывалось нечто большее. – Ты же поцеловала меня.

– Но ведь ты не возражала?..

Коули ничего не ответила. Я ждала, не скажет ли она чего-нибудь, но она молчала.

– Это не так уж важно, – продолжила я. – Пусть все это остается еще одной нашей глупой проделкой.

Коули молча сидела на мне, давя всем своим весом, а я потихоньку сходила с ума от необоримого желания резким движением притянуть ее к себе. Пришлось мне ждать, постепенно впадая в панику, и слушать Тома Петти, певшего нам из кабины грузовика, и думать о Линдси, которая предупреждала меня. Что поделаешь, если я не смогла устоять.

– Брось, Коули. Тут и говорить не о чем. Это ерунда.

– Не ерунда.

– Почему?

– По многим причинам.

– Но все-таки?

– Потому что я не думала, что мне понравится, – выпалила она.

– Я тоже не думала, – сказала я.

– И ты считаешь это ерундой?

– Не обязательно, – солгала я. – Ты же не просишь меня начать с тобой встречаться?!

– Ладно, – сказала она, вставая. – Но я хочу, чтобы на этом мы остановились. Прямо сейчас.

– Да. – Я надеялась, что она не сможет разгадать мои истинные чувства по моему лицу. – Я тоже.

Я не осталась у них на ночь. После того как мы вернулись на ранчо, отмылись и переоделись, мы не могли даже телевизор смотреть, сидя рядом на диване. В конце концов Коули заявила, что ей все-таки хочется вернуться на выставку, поэтому мы заглянули в кафетерий в больнице, чем приятно удивили миссис Тейлор, и объелись жареной курицы с подливкой. Дальше были какие-то уличные танцы, а когда ребята из БФА, которых мы встретили в городе, предложили отправиться на ранчо Макгиннов выпить пива, я сказала, что устала и лучше мне пойти, если она не против. Коули вздохнула с облегчением. Ну или мне почудилось.

Тетя Рут и Рэй еще не вернулись. Мне даже как-то неловко стало, что я так рано. Бабуля сидела за столом и ела вишневое желе без сахара с мандаринами и творогом. На ней был тот же халат, что и в день гибели родителей. За эти годы она надевала его много раз, но от того, что она сидела в нем совсем одна, у меня вдруг заледенели ноги, словно я босиком ступила в сугроб.

– Хочешь, котенок? – Она протянула ложку, двигая тарелку в мою сторону. – Это, конечно, не немецкий шоколадный торт.

– Нет, спасибо, – ответила я, но все равно села рядом с ней.

– Твой Джейми звонил дважды в течение вечера.

– Он не мой Джейми, бабуля.

– Ну не знаю, уж точно не мой. Чей он, если не твой? – Она подцепила дольку мандарина ложкой, которой уже зачерпнула желе.

– Не знаю. Свой собственный.

– Ты еще слишком маленькая для серьезных отношений.

Мне нравилось наблюдать, с какой тщательностью она следит, чтобы на ложке обязательно оказались все три компонента лакомства: желе, долька мандарина и творог.